Но Джаг не справился с вновь обретенными чудесными способностями и вместо того, чтобы вернуться в свое тело, почувствовал вдруг, как его увлекает все дальше и дальше от поезда. Небеса притягивали его к себе, словно магнит, и ему грозила страшная участь: раствориться в эфире и стать вечным странником. Но в критический момент, совершенно неожиданно для себя, Джаг услышал голос Энджела. Ребенок сначала успокоил его, а потом привел обратно к поезду и помог бесплотному духу обрести свое тело.
С тех пор Джаг часто думал, уж не приснилось ли ему все это – до такой степени безумным и нереальным казалось происшедшее с ним.
Он много раз пытался разговорить ребенка, но с момента, как они уехали из Палисады, Энджел не издал ни одного звука. Джаг часами разговаривал с мальчиком, пытаясь расположить его к себе, расспрашивал его порой грубо, почти жестоко, но без всякого результата: мальчик так и не открыл рта. Джаг даже подумал, что ребенок глухонемой, однако, он был уверен, что видел, как Энджел разговаривал с Монидой. Да и у него самого в ушах все еще звучал голос ребенка – Джаг помнил, как тот успокаивал его, когда они оба общались на уровне сознания.
Устав от бесполезных попыток установить контакт с малышом, Джаг принял единственно верное решение – считать мальчика молчуном и скупцом на слова. В конце концов, так было даже лучше, потому что дети ужасно болтливы. Джаг прекрасно помнил, что он сам в детстве был очень разговорчив и просто засыпал беднягу Патча вопросами.
Прежде чем двинуться дальше по долине, кишевшей пирующими стервятниками, Джаг взглянул на мальчика. Тот отдыхал, сидя в сетке из вожжей и поводьев, которую Джаг сплел для того, чтобы подвешивать ребенка у себя на груди и путешествовать без помех.
На каждой остановке Джаг подвешивал сетку с Энджелом на луку седла, и ребенок удобно висел на боку Зака, спокойно дожидаясь, пока спутник приготовит бивуак и, наконец, достанет его из сетки и посадит ближе к огню.
Глаз у ребенка не было, и внешне определить, спит он или бодрствует, поначалу показалось Джагу очень сложной проблемой, но вскоре он мог уже точно сказать это, прислушиваясь к дыханию мальчика. К тому же, заснув, Энджел не держал голову прямо, а ронял ее на плечо.
Сейчас малыш бодрствовал. Тошнотворный запах разложения, должно быть, встревожил его и держал в напряжении.
Джаг двинулся дальше, проходя между трупами. Вонь стала совершенно невыносимой.
Потревоженные им стервятники лениво отскакивали в сторону, слегка распустив свои огромные крылья. Настороженно поглядывая по сторонам, Джаг убедился, что здесь кормятся не только одни стервятники: вокруг роились тучи больших черно-синих мух, а по земле ползали полчища муравьев-легионеров, мощные челюсти которых позволяли им за несколько часов «очистить» скелет целой лошади.
Джаг старательно обходил их тропы: ему говорили, что эти проклятые муравьи при укусе выделяют яд, который сначала замедляет двигательные рефлексы жертвы, а потом приводит к полному параличу.
Внимательно глядя себе под ноги, он обошел бойню, нигде не задерживаясь. Ничего нового ему не удалось узнать: все покойники похожи один на другого, особенно, когда они уже не первой свежести. Трупы мужчин, женщин и детей лежали вперемешку. Различить их можно было разве что по одежде или длине волос. Во всем остальном они выглядели одинаково: почерневшая, полуразложившаяся плоть, в которой копошились толстые полупрозрачные гусеницы. Повсюду валялись отрубленные руки, ноги, головы, за обладание которыми не на жизнь, а на смерть сражались стаи мелких грызунов и насекомых.
Куда ни кинь взгляд, землю устилали трупы с вспоротыми животами, отрубленными головами, черепами, проломленными ударом дубины или разрубленными топором.
Джаг внимательно осмотрелся – эта долина, зажатая между склонами гор, представляла собой неплохое место для засады. Однако здесь можно было организовать и хорошую оборону: разделившись на две группы и взяв под защиту женщин и детей, мужчины имели прекрасную возможность успешно отбивать атаки или, по крайней мере, оказать серьезное сопротивление. Но, судя по печальной картине, открывавшейся его глазам, тут никто и не думал защищаться. Скорее всего, людьми овладела паника, они сбились в кучу и лишь облегчили задачу нападавшим.
Джаг вполголоса выругался. Какими нужно быть дураками, чтобы безропотно дать изрезать себя на куски?
Он чертыхнулся еще раз, но теперь уже досадуя на себя самого: стреляя в стервятников, он действовал необдуманно – грохот выстрелов выдавал его присутствие промышлявшим здесь грабителям. Конечно, он представлял собой не ахти какую ценную добычу, но тот, кто замахнулся на большее, вполне может довольствоваться и малым. Разумеется, без боя он не сдастся, но ему придется уступить превосходящим силам противника, а судя по разложившимся останкам, нападавших было немало.
Джаг решил, что ему не следует задерживаться в этих краях, и подошел к лошади. Первым делом он перезарядил винчестер, то и дело поглядывая на склоны близких гор. Затем, больше по привычке, чем по необходимости – ведь пока еще было не очень жарко, – он смочил губы Зака мокрой тряпкой и напился сам. Энджел не захотел пить, хотя Джаг и поднес горлышко фляги к его губам.
Джаг в последний раз обвел взглядом место бойни и, закрепив на груди сетку, оплетавшую ребенка, вскочил в седло.
Он сразу же пустил Зака в галоп. Располагая конем и оружием, – а именно это чаще всего и привлекает грабителей, – не стоило лишний раз испытывать судьбу.
Глава 2
Цокая языком, Джаг подбадривал коня, которому приходилось взбираться по крутой каменистой тропе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43