Корта окончательно опьянел – развалился на скамейке и механически потягивал вино, уже ничуть не заботясь о том, что же он пьет.
Глядя на него, Кавендиш вспомнил слова Проводника, который сказал, что Корта мог спустить целое состояние за одну ночь. Теперь он убедился, что Проводник был прав: если Корта будет продолжать так пить, то он проснется завтра с головной болью и совсем без денег. Кто-нибудь из решительно настроенных жителей города может обманом завладеть золотом, а какой-нибудь наглец даже просто обворовать, вырвав из рук седельные сумки. Корта был жив до сих пор лишь потому, что инерция мышления запрещала шпане, живущей в городе, предпринимать решительные действия против человека, одетого в форму.
Разведчика такие соображения совсем не волновали – для него Корта уже давно был мертв. Оставалось только привести свой план в исполнение.
* * *
Из всей одежды на Азелии был длинный шарф из черного сатина, который прикрывал ее грудь, перекрещиваясь на животе, проходил между ее длинными, стройными ногами и был завязан на спине.
Ее хищные глаза, похожие на глаза сиамской кошки, затенялись черными длинными ресницами, а под черными волосами на высоком лбу ясно выступали две арки бровей, красиво выщипанных и приподнятых так высоко, что они придавали суровость выражению лица.
Эта суровость удачно подчеркивала красоту молодой женщины.
Она вошла в камеру, закрыла за собой дверь и, мягко ступая, двинулась дальше.
Из-под покрывала раздались жалобные стоны.
Подойдя к Джагу, Азелия высоко подняла факел, чтобы получше рассмотреть свою новую жертву. То, что она увидела, повергло ее в трепет, и она долго осматривала мужчину, прикованного к стене. В своей жизни она встречала довольно много сильных людей, но никогда еще не видела ни одного человека такого телосложения. Ее муж Шон был прекрасно сложенным, атлетически развитым человеком, но в его фигуре и в помине не было той тонкости и естественной красоты, которая поразила ее в новом пленнике.
Новая жертва Азелии напоминала ей хищника или одного из тех великолепных представителей породы кошачьих, каждое движение которого поражает своей грацией.
Азелию вполне можно было понять: Джаг, действительно, был великолепно развит. Перенесенные им тяготы и приключения развили мускулатуру – его приемный отец Патч усиленно тренировал его, потом Джагу пришлось долго бегать за лошадьми и переносить сверхчеловеческие нагрузки, когда он жил у земледельцев. Джаг таскал за собой плуг, перевозил на тачке огромные выкорчеванные пни, выполнял другую тяжелую работу. После всего этого его мускулатуре можно было лишь позавидовать.
Работа с тяжестями непомерно развила мышцы спины, сделала его плечи удивительно широкими и мощными. Каждое движение дельтовидных мышц, которые, словно бугры, перекатывались под кожей, было приятно для глаз. Его грудные мышцы и мышцы брюшного пресса были развиты слишком сильно, так же, как и бицепсы обеих рук. Длинные мышцы супинаторов, крутые, выпуклые и имевшие твердость железа, мягко сбегали к кистям. Непомерно развитые мышцы бедра мягко переходили к икроножным мышцам, которые, как стальные шары, перекатывались под кожей.
Если Азелия была поражена увиденным зрелищем, то и Джаг тоже не остался равнодушным к тому, что видел. Никогда еще в своей жизни он не встречал столь красивой молодой женщины, от которой исходил приятный мускусный запах, возбуждающе действующий на него. Внезапно, хотя ситуация совсем не способствовала этому, Джаг почувствовал, что его член задрожал. Не веря себе, он опустил глаза и увидел, что его член входит в состояние эрекции: он раздулся от прилива крови и, раскачиваясь из стороны в сторону, поднимался вверх.
От смущения Джаг закрыл глаза и попытался вызвать какие-нибудь неприятные воспоминания, чтобы снять напряжение. Однако он напрасно старался вспомнить самые мрачные моменты своей жизни – это было бесполезно: вскоре у него наступила полная эрекция.
Молодая женщина, стоявшая напротив него, холодно и презрительно смотрела на это зрелище.
– Не знаю, зачем ты пришел сюда, – чуть хриплым голосом прошептала она, – но тому, что тебя ждет, не позавидуешь. Меня никогда и никто не оскорблял так, как это сделал ты. Когда мой супруг Шон разберется с тобой, тогда тобой займусь я, и ты пожалеешь о своей дерзости.
– Весь этот город похож на огромный бордель, – ответил Джаг. – Поэтому ты на меня так возбуждающе и подействовала.
В глазах молодой женщины промелькнул огонек недовольства, однако она сдержала гнев, подошла чуть поближе и, слегка выпятив грудь и расставив ноги, дрожащим от возмущения голосом резко произнесла:
– Ты будешь наказан таким же образом, каким и согрешил! Ты дал свободу своим животным инстинктам и ты заговорил со мной, хотя это запрещено. Значит, я вырву твой язык и отрежу твой член!
В этот момент бесформенная масса, лежащая в углу камеры, визгливо застонала.
Азелия подошла туда и ногой отбросила покрывало в сторону. Под покрывалом лежал скрюченный человек.
От света факела незнакомец вздрогнул, закрыл руками затылок, заслоняя его от ударов, и, ползая, словно червяк, по полу, начал страстно целовать ноги своей мучительницы.
Азелия нагнулась, схватила беднягу за волосы, резким движением заставила его подняться и потащила к Джагу.
Когда Джаг увидел своего соседа по камере, его передернуло от ужаса.
С этого человека сняли кожу, ободрали, как молодого кролика. Его половые органы напоминали раздувшиеся помидоры, которые окунули в кипящую воду, зубы этого человека были выбиты ударами дубинки, а веки зашиты его собственными сухожилиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43