Затем раздался жалобный голос Арнольдика:
– Уберите скорей собаку! У меня на них аллергия!
– Сейчас, Арнольд! Сейчас! – уже бежали ему на помощь из дома ребята и Петькин отец.
Один лишь Владислав Андреевич продолжал в задумчивости чертить план, время от времени объясняя уже покинувшему столовую Валерию Петровичу, почему лучше поехать той, а не иной дорогой.
– Ты меня слышишь, Валера? – наконец ощутил он странную тишину…
Убедившись, что комната пуста, он было собрался удивиться, но вспомнил о еще одном красивейшем месте недалеко от Сергиева Посада и вновь углубился в работу.
– Вернется, тогда расскажу, – пробормотал он.
Арнольдик тем временем терпел настоящее бедствие. Аскер, придавив его лапой к земле, гордо вывесил язык на сторону и дожидался распоряжений хозяина.
– Ко мне! – крикнул Игорь. Пес отошел.
– Уберите его подальше! – вскочил на ноги Арнольдик. – У меня на собак ужасная аллергия. А он мне слюной все лицо закапал. Теперь волдыри, наверное, вскочат.
Он извлек из кармана брюк какие-то таблетки и судорожно начал их глотать.
– Будем надеяться, что поможет, – жалобно произнес он. – Теперь дайте запить.
Все пятеро друзей посмотрели на него с большим интересом. Арнольдик относился к тому разряду мужчин, на которых любая одежда сидит вкривь и вкось. Внезапная встреча с Аскером положения не улучшила. Застежка широковатых брюк съехала набок. Ворот рубашки спереди сдавливал горло, а сзади образовал весьма выразительное декольте.
– Я в одном автобусе с этой собакой не смогу ехать, – решительно заявил любимый зять Ковровой-Водкиной.
– В таком случае, вероятно, вам лучше остаться, – с некоторой надеждой проговорил Петькин отец.
– Нет, я поеду, – решительно воспротивился Арнольдик такому решению. – Мне развеяться надо. Я с ними совсем дошел.
Кинув затравленный взгляд в сторону дачи Ковровой-Водкиной, он быстро добавил:
– И вообще, я картошку умею чистить. А по еду на своей машине. Вам от меня никаких не удобств. Одна только польза.
– Договорились, – сдался Валерий Петрович.
– Пойдемте, Арнольд, в дом, – подоспела на место происшествия Маргарита Сергеевна. – Там еще сладкий пирог остался.
– Замечательно, – оживился третий муж дочери Ковровой-Водкиной. – Знаете ли, меня Филимоновна своим меню скоро со света сживет. Утром каша, – поморщился он, – а на обед сплошные котлеты. Так что я пирожка с большой радостью! – первым вошел он в дом.
– Значит, так, – вновь увидав всю компанию, изрек Владислав Андреевич. – Я тут окончательно все места наших стоянок разметил.
Владислав, ты неподражаем! – воскликнула Маргарита Сергеевна.
– А что? – удивился тот. – Вы куда-то все убежали…
Игорь и члены тайного братства выскользнули на улицу.
– Спокойный у тебя предок! – заметила Настя.
– Говорю же: он весь в себе, – отвечал ей Игорь. – Жутко рассеянный человек. Недавно тут в Вену на научный конгресс собрался. Поехал поездом. Говорит: «Люблю в окно на Европу смотреть». Ну и досмотрелся. На границе выяснилось, что мой предок забыл декларацию на валюту заполнить. Его в Бресте таможенник и ссадил с поезда. В общем, отец все планы на этом конгрессе порушил.
– Почему? – не поняла Маша.
– Потому что его доклад был основным, – растолковал Игорь. – А успел отец только под закрытие. Вот и вышло, что все вроде зря там собрались.
– Слушай, а как он вообще у тебя машину водит? – Петьке вдруг вспомнилось, что его папа и Владислав Андреевич намерены менять друг друга за рулем микроавтобуса.
– Когда он не думает о работе, то все нормально, – заверил Игорь. – А на отдыхе он вообще о работе не вспоминает.
– Будем надеяться, что ты прав, – покачала головой Маша.
Остаток этого дня и утро следующего прошли в предотъездных хлопотах. Ребята то перезванивались, то бегали с дачи на дачу, уточняя новые детали. То же самое делали и взрослые. Татьяна Филимоновна загрузила в микроавтобус огромный короб, наполненный консервными банками с тушенкой. Эту тушенку она уже много лет берегла у себя в погребе на случай войны и голода, но теперь от души жертвовала «мальцу». По мнению приходящей домработницы, Арнольдику для поправки нервной системы требовалось усиленное питание.
– Возьмите назад, – пробовал отказаться Петькин отец от неприкосновенных военных запасов Филимоновны. – Мы еду по пути покупать будем. Сейчас ведь везде все есть.
– Бери, Петрович, без разговоров. Сегодня все есть, а завтра тю-тю, – уже многие годы жила Филимоновна в предвкушении мировой катастрофы.
Пришлось взять и тушенку. А перед самым отъездом Татьяна Филимоновна с заговорщицким видом вручила Петькиному отцу свой газовый пистолет.
– Возьми. С ним все же спокойнее.
– Да у меня свой есть, – запротестовал было Валерий Петрович.
– Мой отлажен по-снайперски. Бьет без осечек, – отозвалась Филимоновна. – Сперва хотела мальцу отдать, но он еще, чего доброго, в себя вместо врага пальнет. Так что уж лучше тебе. – Она торжественно вложила личное оружие в ладонь Миронова-старшего. – Вы уж Арнольдика берегите. А то дочка Водкиной будет потом с нас скальпы снимать. Все же какой-никакой, а муж.
– Вернется в целости и сохранности, – заверил Валерий Петрович.
Арнольдик уже дожидался их возле ворот на желтом потрепанном «мерседесе» двадцатилетней давности. Процессия тронулась. Четверть часа спустя они уже ехали по Окружной дороге в направлении Ярославского шоссе.
На Окружной было множество машин.
– Говорил же Владиславу: надо было или раньше, или позже выезжать, – ворчал, попадая в заторы, Петькин отец. – Теперь тащись целый век.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49