Это вынуждало готовить собак поспешно, грубо. Собаки-подрывники, например, взорвав танк, погибали. Их просто приучали есть только под танком: сначала когда мотор не работал, потом — с включенным двигателем, потом — под ползущей на небольшой скорости машиной. Когда собака подбегала к нему спереди, танк останавливался, и ей давали миску с едой.
Такая простая истина, что собака может сбросить взрывчатку с минутным замедлением детонатора, почему-то не приходила инструкторам в голову.
Сейчас школьники, занимающиеся дрессировкой, демонстрируют этот прием. Песик подбегает к макету танка, дергает ремень, свисающий с небольшого закрепленного на спине рюкзачка, сбрасывает этот рюкзак и со всех ног мчится к хозяину за лакомством.
Во время войны собаки служили связистами, саперами, санитарами. Роль их была достаточно высока, статистика только обезвреженных с их помощью мин ошеломляет.
О применении собак в нашей армии в период Великой Отечественной войны написано много. Рассказывать же о «лагерных» собаках, в сущности, почти нечего. Их дрессура не отличалась оригинальностью, возможность притравливать псов на живых людях использовалась нквдешниками задолго до фашистов.
Собаки, охраняющие зеков, всегда ориентированы на один запах. Любой зек в любом лагере пахнет специфически.
Как уже отмечалось, собака 75% информации получает через нос, благодаря своему уникальному обонянию. И только этой информации она по-настоящему доверяет.
Поставим небольшой опыт: завяжем собаке глаза, подошлем к ней товарища с магнитофоном, на котором записан ваш голос, ваши команды. Собака принюхается и не станет подчиняться, моментально «вычислив» чужого.
Перед войной в Англии возникла необходимость ликвидировать одного высокопоставленного немецкого дипломата. Доказательств, что он разведчик, у англичан не было, портить международные отношения не хотелось. И тогда на помощь пришли ученые.
Они разработали состав, который на некоторое время изменял запах человеческого пота, кожи. В магазине, создав искусственную толчею, немцу сделали мгновенный укол этого состава в ягодицу.
Естественно, немец тут же помчался в посольство, где его тщательно осмотрели, сделали различные анализы, но никакого яда не обнаружили. Жил немец в отдельном коттедже, и была у него великолепно обученная, свирепая овчарка — первейший его друг. Когда он вернулся домой, собака его загрызла.
Люди, живущие скученно в бараках, камерах, питающиеся однообразно, носящие одну и ту же одежду, пахнут специфически. Запах зека резко выделяется из всех прочих. Любой человек, впервые попадая в зону, ощущает этот своеобразный запах тюрьмы.
Охрана лагерей — это прежде всего пронюхивание всех грузов, вывозимых из зоны. Тут собаки незаменимы. В грузовиках, железнодорожных вагонах, контейнерах, среди опилок, металла, различных изделий пес безошибочно найдет заключенного. Множество попыток к побегу удается предотвратить именно благодаря собакам.
А вот когда дело касается «выборки», то есть поиска конкретного человека среди других людей по запаху его вещи, — тут в зоне собаки часто подводят. «Запах толпы», зоны, на который они сориентированы прежде всего, мешает им идентифицировать запах конкретного человека.
Кинологи Интерпола давно имеют собак, работающих по так называемому «усилителю запаха». В составе этого вещества содержится множество компонентов, среди них- выделения течкующей суки. А для того чтобы унюхать течкующую суку, кобелю достаточно одной молекулы запаха на квадратный метр. О научных достижениях западного полицейского собаководства мы еще расскажем.
Принадлежащие НКВД псы, конвоировавшие заключенных, были практически лишены сдерживающих рефлексов. Они буквально висели на поводках, сжигаемые одной страстью: разорвать зека на части. В книгах, написанных заключенными ГУЛАГа, мне ни разу не попадались подробности, связанные с собаками. И о том, что в северных зонах собак кормили человечиной, я сперва узнал от спившегося пенсионера, в комнате которого висели портреты Сталина и Берии.
В Комсомольске-на-Амуре, который, как известно, строили «комсомольцы», я получил подтверждение этим фактам.
Один из строителей-комсомольцев, за кружкой пива вспоминая о трудностях стройки, рассказывал: — Тяжело было. Ты же сам видишь, какой тут ветер. А зимой! Поверх шинели тулуп наденешь — все равно продувает. Не поверишь, винтовка к рукам сквозь рукавицы примерзала, а эти, сволочи, в одних телогрейках пашут — и ничего: аж пар от них идет. Но мерли. Все равно мерли, куда ж тут денешься. На хоздворе порой штабелями их складывали, не хоронить же — земля-то мерзлая, рвать надо взрывчаткой. Отрубишь, бывало, там от туш что помягче: лопатку, ягодицы хорошо увариваются. Хоть и тощее мясо, но собаки ели с удовольствием.
Начальник небольшого концлагеря в Прибалтике герр Вольф Штаунберг каждое утро выводил своего холеного дога на плац. Дог сам выбирал в строю заключенного, загрызал его и с аппетитом поедал в обед мягкие части. После освобождения лагеря заключенные распяли пса, брошенного спешно ретировавшимся хозяином, на деревянном заборе, невольно «прославив» этот скорбный факт.
Защищая честь собак, я хочу дополнить эту историю небольшим отступлением. В подобной же ситуации точно такой же дог, только в другом лагере, покалечил своего хозяина-фашиста.
Это было в период отступления. Вагон с русскими детьми, следовавший в Германию, был поломан, и дети провели ночь в концлагере. Утром их построили отдельно. Хозяин решил побаловать пса-людоеда и подвел его к маленькой девочке.
1 2 3 4 5 6 7