ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Не положи гнева на своего холопишку, что намедни боярам сказывал в Думе, а сказывал я правды ради да скорбя о междоусобице православных людей. А коли прогневил тебя, государь, и о том скорблю и уповаю на твою християнскую милость к верному твоему холопу. Смилуйся, государь…» – писал боярин.
Федосей, разбуженный Дашей, вошел в палату. Романов поднял голову и отложил перо.
– Казака Мокейку того не выпускай никуда из светелки, – строго сказал он. – Скажи – я велел дожидать. Да чтобы никто с ним никаким обычаем слова единого не молвил… Твоя голова в ответе.
Федосей вышел, а боярин, придвинув ближе свечу, снова взялся за перо.
4
К крылечку свечной лавки, взволнованный, беспокойный, без обычного ласкового привета, как-то смятенно и торопливо почти подбежал Томила Слепой. Бабка взглянула на него с удивлением, но не успела ни о чем задать вопроса.
– Иванка дома? – быстро спросил Томила, и в голосе его бабка уловила такую же тревогу, как на лице.
– Дома, Иванушка.
Томила шагнул в избу:
– Иван, беги в Земску избу. Гаврилу сюда, да Козу, да Ягу и Михайлу – зови всех скорее.
– Сюды? – удивился Иванка.
– Сюды, сюды! Да живей, не болтай!
– Что стряслось? – спросил Иванка, встревоженный странным видом Томилы.
– Сказал – поворачивайся, чурбан! – сорвалось у Слепого.
Иванка помчался…
Они собрались в сторожке. Томила Слепой объявил, что получена тайная весть о падении Новгорода Великого. Ошарашенные вожаки восстания приумолкли, задумались и поникли.
– Не чаете ль, братцы, навстречу боярину выйти, свои башки несть на блюдах наместо хлеб-соли? – спросил Гаврила с внезапной резкой насмешкой.
– Взялся за гуж – не говори, что не дюж! – поддержал его Коза. – Новгород пал – станем во Пскове держаться. Не с Новгородом вставали – одни, и дале одни простоим.
– Для того позвал, братцы-товарищи, чтобы совет держать, как мы к осаде готовы и что творити, – сказал Томила. – Чаю, боярин Хованский ныне на нас полезет. Смятенья не стало бы в Земской избе.
Они заговорили о всяких спешных делах. О восстаниях крестьян по уезду в дворянских поместьях рассказал казак Иов Копытков, выезжавший в уезд; о запасах в городе солонины и хлеба сообщил хозяйственный земский староста Михайла Мошницын; Прохор Коза рассказал о побеге пяти стрельцов старого приказа к Хованскому под Новгород, и, наконец, Гаврила Демидов потребовал освободить колодников из тюрьмы. Он сказал, что в тюрьме томится без дела много народу и тот народ надо выпустить да записать в стрельцы на случай осады.
Город зажил новой жизнью, полной особого напряжения и ожидания. Никого не впускали и не выпускали через городские ворота без тщательного расспроса. У всех городских ворот стояли усиленные караулы, и по дорогам сновали разъезды псковских стрельцов. Лазутчики Пскова засылались под самый Новгород…
Шел май – третий месяц с того дня, как тревожный сполох в первый раз созвал народ к Рыбницкой башне.
«Просыхают дороги – скоро московские гости прискочат», – говорили псковитяне, сами еще не совсем веря в возможность прихода московских войск.
Всегородние старосты с выборными, с уличанскими старостами и сотскими старшинами объехали все городские стены и осмотрели еще раз наряд, вслух поясняя, что готовятся к обороне от набегов с Литвы, но про себя разумея Хованского.
Кузни работали еще жарче, торопясь сготовить больше оружия. В город приезжали обозы, везя все нужное, чтобы сидеть в осаде.
Наконец через лазутчиков и дозоры долетел тайный слух, что воевода боярин князь Иван Никитич Хованский с большим войском вышел из Новгорода на Псков.
На башнях города Гаврила установил дозоры и выслал новых лазутчиков.
Вечера были долгие и светлые. Юноши Пскова чувствовали себя воинами, и надвигавшаяся боевая тревога родила в их горячих сердцах радостное возбуждение. Вечерами молодежь ходила гулять на берег Великой, собиралась под деревьями у церковных оград, в рощицах и на лавочках у ворот.
Каждый вечер парни и девушки заводили песни, вели хороводы и веселились.
Однако по всему городу сотские и уличанские старосты Сотские и уличанские старосты. – Торговое и ремесленное население в русских городах XVII в. жило в слободах, сотнях и улицах, являвшихся территориально-административными единицами; из числа «лучших», то есть зажиточных людей, выбирались старосты в качестве низших представителей административной власти.
по спискам созывали людей со своих сотен и улиц и посылали их в очередь починять стены, копать глубокие рвы, ставить надолбы и строить «тарасы» перед городскими стенами.
5
После нескольких лет отсутствия возвращался Первушка во Псков. Не так хотел он приехать. Он думал въехать во Псков верхом на коне и всех удивить пригожеством, удалью и богатством, кинуть отцу на стол кошель: «Мол, покой свои кости, старый! Напрасно ты горевал по сыне: я долю свою нашел. Купи себе дом, и Грунька с приданым будет…»
Не привелось…
Он входил ободранным монастырским служкой, под видом посланца от архимандрита Пантелеймоновского монастыря ко владыке Макарию.
В монастыре, куда он зашел с письмом Ордина-Нащекина, он выспрашивал городские новости. Услышав от одного из монахов, что в числе челобитчиков Пскова был послан в Москву Истома-звонарь, которого в Новгороде заковали в железы, Первой не сморгнул, словно он никогда и не знал такого, хотя сердце его забилось тоской. «Вот, старый дурак, полез в гиль! – подумал он об отце. – Попадет на Москве к расспросу под пыткой, еще станет ума – и на сына пошлется… Дал бог мне родню:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240
Федосей, разбуженный Дашей, вошел в палату. Романов поднял голову и отложил перо.
– Казака Мокейку того не выпускай никуда из светелки, – строго сказал он. – Скажи – я велел дожидать. Да чтобы никто с ним никаким обычаем слова единого не молвил… Твоя голова в ответе.
Федосей вышел, а боярин, придвинув ближе свечу, снова взялся за перо.
4
К крылечку свечной лавки, взволнованный, беспокойный, без обычного ласкового привета, как-то смятенно и торопливо почти подбежал Томила Слепой. Бабка взглянула на него с удивлением, но не успела ни о чем задать вопроса.
– Иванка дома? – быстро спросил Томила, и в голосе его бабка уловила такую же тревогу, как на лице.
– Дома, Иванушка.
Томила шагнул в избу:
– Иван, беги в Земску избу. Гаврилу сюда, да Козу, да Ягу и Михайлу – зови всех скорее.
– Сюды? – удивился Иванка.
– Сюды, сюды! Да живей, не болтай!
– Что стряслось? – спросил Иванка, встревоженный странным видом Томилы.
– Сказал – поворачивайся, чурбан! – сорвалось у Слепого.
Иванка помчался…
Они собрались в сторожке. Томила Слепой объявил, что получена тайная весть о падении Новгорода Великого. Ошарашенные вожаки восстания приумолкли, задумались и поникли.
– Не чаете ль, братцы, навстречу боярину выйти, свои башки несть на блюдах наместо хлеб-соли? – спросил Гаврила с внезапной резкой насмешкой.
– Взялся за гуж – не говори, что не дюж! – поддержал его Коза. – Новгород пал – станем во Пскове держаться. Не с Новгородом вставали – одни, и дале одни простоим.
– Для того позвал, братцы-товарищи, чтобы совет держать, как мы к осаде готовы и что творити, – сказал Томила. – Чаю, боярин Хованский ныне на нас полезет. Смятенья не стало бы в Земской избе.
Они заговорили о всяких спешных делах. О восстаниях крестьян по уезду в дворянских поместьях рассказал казак Иов Копытков, выезжавший в уезд; о запасах в городе солонины и хлеба сообщил хозяйственный земский староста Михайла Мошницын; Прохор Коза рассказал о побеге пяти стрельцов старого приказа к Хованскому под Новгород, и, наконец, Гаврила Демидов потребовал освободить колодников из тюрьмы. Он сказал, что в тюрьме томится без дела много народу и тот народ надо выпустить да записать в стрельцы на случай осады.
Город зажил новой жизнью, полной особого напряжения и ожидания. Никого не впускали и не выпускали через городские ворота без тщательного расспроса. У всех городских ворот стояли усиленные караулы, и по дорогам сновали разъезды псковских стрельцов. Лазутчики Пскова засылались под самый Новгород…
Шел май – третий месяц с того дня, как тревожный сполох в первый раз созвал народ к Рыбницкой башне.
«Просыхают дороги – скоро московские гости прискочат», – говорили псковитяне, сами еще не совсем веря в возможность прихода московских войск.
Всегородние старосты с выборными, с уличанскими старостами и сотскими старшинами объехали все городские стены и осмотрели еще раз наряд, вслух поясняя, что готовятся к обороне от набегов с Литвы, но про себя разумея Хованского.
Кузни работали еще жарче, торопясь сготовить больше оружия. В город приезжали обозы, везя все нужное, чтобы сидеть в осаде.
Наконец через лазутчиков и дозоры долетел тайный слух, что воевода боярин князь Иван Никитич Хованский с большим войском вышел из Новгорода на Псков.
На башнях города Гаврила установил дозоры и выслал новых лазутчиков.
Вечера были долгие и светлые. Юноши Пскова чувствовали себя воинами, и надвигавшаяся боевая тревога родила в их горячих сердцах радостное возбуждение. Вечерами молодежь ходила гулять на берег Великой, собиралась под деревьями у церковных оград, в рощицах и на лавочках у ворот.
Каждый вечер парни и девушки заводили песни, вели хороводы и веселились.
Однако по всему городу сотские и уличанские старосты Сотские и уличанские старосты. – Торговое и ремесленное население в русских городах XVII в. жило в слободах, сотнях и улицах, являвшихся территориально-административными единицами; из числа «лучших», то есть зажиточных людей, выбирались старосты в качестве низших представителей административной власти.
по спискам созывали людей со своих сотен и улиц и посылали их в очередь починять стены, копать глубокие рвы, ставить надолбы и строить «тарасы» перед городскими стенами.
5
После нескольких лет отсутствия возвращался Первушка во Псков. Не так хотел он приехать. Он думал въехать во Псков верхом на коне и всех удивить пригожеством, удалью и богатством, кинуть отцу на стол кошель: «Мол, покой свои кости, старый! Напрасно ты горевал по сыне: я долю свою нашел. Купи себе дом, и Грунька с приданым будет…»
Не привелось…
Он входил ободранным монастырским служкой, под видом посланца от архимандрита Пантелеймоновского монастыря ко владыке Макарию.
В монастыре, куда он зашел с письмом Ордина-Нащекина, он выспрашивал городские новости. Услышав от одного из монахов, что в числе челобитчиков Пскова был послан в Москву Истома-звонарь, которого в Новгороде заковали в железы, Первой не сморгнул, словно он никогда и не знал такого, хотя сердце его забилось тоской. «Вот, старый дурак, полез в гиль! – подумал он об отце. – Попадет на Москве к расспросу под пыткой, еще станет ума – и на сына пошлется… Дал бог мне родню:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240