ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Не дело то, господа! К ответу злодея! Спрятался ныне. Заперся в Земской избе, в светелке, страшась народа. Мы кровь проливали, а он… – И вдруг на последнем слове Устинов осекся – он увидел хлебника. Вся площадь оглянулась по направлению взгляда Устинова, и все увидели, что тот, кого обвиняли в страхе, явился на суд народу.
– Дорогу Гавриле! Дорогу! – послышались восклицания вокруг.
При словах Устинова у Гаврилы перехватило дыхание волнением.
– Не надо, братцы! – махнув рукой расступившимся горожанам, тихо сказал хлебник, стараясь казаться спокойным.
Он осмотрел окружающих и, не заметив ни в ком вражды к себе, вдруг успокоился в самом деле.
– Братцы мои! Горожане! – выкрикнул он с седла.
И толпа повернулась в его сторону, явно предпочитая его Устинову.
– Я вас не страшусь! Вам правдой служу. Вы сами меня обрали, поставили к ратному делу, и я служу… – крикнул хлебник. – Никого не страшусь!.. – повторил он. – А крови Устинов не лил – все брешет, а вот моя кровь, коль хотят ее большие люди!..
Гаврила рванул застежки зипуна и показал свой бок, залитый кровью.
– Пуля задела, – сказал он. – Жалеешь, Устинов, что сердце она не достала? Не ты заметил!.. А воля твоя – ты бы не дал уж маху!..
Народ отозвался гулом, но хлебник остановил всех движением руки…
– И мне бы не жалко того, господа псковитяне, когда б от того не Устиновы нас одолели, а мы их… – сказал Гаврила. – А в том и беда, что устиновска сила взяла – дворяне, бояре да большие люди изменой какого-то пса в поле нас одолели, вот в чем беда! Да мыслят они, что и тут, на Рыбницкой площади, нас одолеют: раздор между нас учинят…
При слове «измена» грозный ропот прошел в толпе.
– Братцы, за что ж на меня поклеп! – растерянно крикнул Устинов с другой стороны площади. Он увидал, что побит противником. – Не за бояр, за город болею!.. – оправдывался он.
– Ты первый полез на поклеп! – возразили в толпе.
– Братцы, горожане! То был не последний бой! Опять поведу. Только, братцы, глядите измену лучше, – звал хлебник. – Кто кого на измене изловит, того не мешкав тащите во Всегороднюю избу, ко мне. Я под пытку поставлю.
– А как их узнать?! – выкрикнул голос.
– Нешто нам скажутся! – громко воскликнул второй.
– Скажу, как узнать, – ответил Гаврила. – Изменщики и боярские люди повинное челобитье составили. Приписи к челобитью сбирают. Кто припись с кого попросит, того и хватайте, уж знать – то боярский подсыльщик. Кто припись дал – тоже изменщик. Кто ропот сеет в народе – изменщик, кто розни в городе будит, тот боярский подсыльщик, кто уныние поселяет в сердцах, и тот сотворяет измену!..
Опять прошел гул в толпе.
Гаврила видел, что победил. Толпа окружила его. Жалкая кучка выборных из больших посадских и старых стрельцов одиноко стояла по ту сторону площади, оставленная и забытая толпой у двух селитряных дощанов.
– Гаврила Левонтьич, веди нас сейчас! Бояре побитых и раненых собирать не дают, из пищалей палят, – крикнули из толпы.
– Ночи дождемся, – возразил хлебник.
– Нельзя дожидаться, – ответил шапошник Яша. – Покойники терпят, конечно, а раненым каково под солнцем! Иные помрут!
– И то! – качнув головой, согласился Гаврила. – Попы поедут с крестом, и женщин пошлем. В попов да в женщин дворяне не станут, я чаю, палить… Посылайте-ка женок к Варламским, и я буду там…
– Едем, поп! – позвал он.
Он повернул коня с площади, и толпа устремилась за ним, оставив кучку выборных у дощанов.
– Ну чего, поп, страшился? – спросил Гаврила. – Мы с тобой правдой городу служим – народ правду видит! Вот тем бы бояться надо… Теперь не житье им… – добавил с усмешкою он, кивнув к Рыбницкой башне.
Гаврила вызвал к Варламским воротам архимандрита Мирожского монастыря, того самого, который поднял в Земской избе споры о монастырских служках, вызвал еще попов из Троицкого собора и из других церквей.
– Отцы святые! – сказал им Гаврила. – Мы кровь проливали за вас, а ныне вы послужите: убитых и раненых в стены собрать посылает вас город.
Толпа горожан стояла кругом. Среди них было немало таких, у кого в битве пропали родные, и попы не посмели перечить.
– А коли станут палить в нас? – несмело спросил мирожский архимандрит.
– Господь спасет праведных! – отозвался Гаврила. – Только назад в ворота не бегите – не впустим. Молитвы святые пойте да раненых собирайте. Бог милосердие наградит! А с пустыми руками входа в город не будет…
Гаврила заметил, как в глазах мирожского архимандрита скользнул и спрятался вороватый огонек.
– А кто побежит к боярам – на того все пушки заряжены и фитили дымятся, того мы сами побьем, – предупредил хлебник, прямо глядя в лицо монаха.
Не поднимая глаз, тот покраснел.
– Ну, с богом, идите. А ты, отец Яков, останься тут: ведь ты лекарь – врачуй, кого принесут…
Выслав за стены попов и женщин, Гаврила полез на башню, чтобы видеть все поле битвы, усеянное павшими, но вдруг пошатнулся и, бледный, бессильный, сел на ступеньку…
Пока подбежал на крики стрельцов поп Яков, Гаврила откинулся навзничь и потерял сознание…
6
Горожане были в смятении. Столько убитых и раненых сразу!..
Хованский им так и не дал собрать ни раненых, ни убитых. Когда попы вышли с отрядом женщин – их обстреляли. Поздно ночью подбирали псковитяне своих раненых. Во тьме к шапошнику Яше, с потайным фонарем ползавшему среди мертвецов, подобрался человек из московского войска и сунул ему письмо.
– Гавриле Демидову, – тихо сказал он.
Шапошник сунул письмо за пазуху. Он был уверен, что это какой-то доброжелатель сообщает всегороднему старосте планы Хованского, и, не найдя своих двух сыновей, пропавших в бою, он поспешил во Всегороднюю избу…
Несмотря на позднюю ночь, здесь горели свечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240
– Дорогу Гавриле! Дорогу! – послышались восклицания вокруг.
При словах Устинова у Гаврилы перехватило дыхание волнением.
– Не надо, братцы! – махнув рукой расступившимся горожанам, тихо сказал хлебник, стараясь казаться спокойным.
Он осмотрел окружающих и, не заметив ни в ком вражды к себе, вдруг успокоился в самом деле.
– Братцы мои! Горожане! – выкрикнул он с седла.
И толпа повернулась в его сторону, явно предпочитая его Устинову.
– Я вас не страшусь! Вам правдой служу. Вы сами меня обрали, поставили к ратному делу, и я служу… – крикнул хлебник. – Никого не страшусь!.. – повторил он. – А крови Устинов не лил – все брешет, а вот моя кровь, коль хотят ее большие люди!..
Гаврила рванул застежки зипуна и показал свой бок, залитый кровью.
– Пуля задела, – сказал он. – Жалеешь, Устинов, что сердце она не достала? Не ты заметил!.. А воля твоя – ты бы не дал уж маху!..
Народ отозвался гулом, но хлебник остановил всех движением руки…
– И мне бы не жалко того, господа псковитяне, когда б от того не Устиновы нас одолели, а мы их… – сказал Гаврила. – А в том и беда, что устиновска сила взяла – дворяне, бояре да большие люди изменой какого-то пса в поле нас одолели, вот в чем беда! Да мыслят они, что и тут, на Рыбницкой площади, нас одолеют: раздор между нас учинят…
При слове «измена» грозный ропот прошел в толпе.
– Братцы, за что ж на меня поклеп! – растерянно крикнул Устинов с другой стороны площади. Он увидал, что побит противником. – Не за бояр, за город болею!.. – оправдывался он.
– Ты первый полез на поклеп! – возразили в толпе.
– Братцы, горожане! То был не последний бой! Опять поведу. Только, братцы, глядите измену лучше, – звал хлебник. – Кто кого на измене изловит, того не мешкав тащите во Всегороднюю избу, ко мне. Я под пытку поставлю.
– А как их узнать?! – выкрикнул голос.
– Нешто нам скажутся! – громко воскликнул второй.
– Скажу, как узнать, – ответил Гаврила. – Изменщики и боярские люди повинное челобитье составили. Приписи к челобитью сбирают. Кто припись с кого попросит, того и хватайте, уж знать – то боярский подсыльщик. Кто припись дал – тоже изменщик. Кто ропот сеет в народе – изменщик, кто розни в городе будит, тот боярский подсыльщик, кто уныние поселяет в сердцах, и тот сотворяет измену!..
Опять прошел гул в толпе.
Гаврила видел, что победил. Толпа окружила его. Жалкая кучка выборных из больших посадских и старых стрельцов одиноко стояла по ту сторону площади, оставленная и забытая толпой у двух селитряных дощанов.
– Гаврила Левонтьич, веди нас сейчас! Бояре побитых и раненых собирать не дают, из пищалей палят, – крикнули из толпы.
– Ночи дождемся, – возразил хлебник.
– Нельзя дожидаться, – ответил шапошник Яша. – Покойники терпят, конечно, а раненым каково под солнцем! Иные помрут!
– И то! – качнув головой, согласился Гаврила. – Попы поедут с крестом, и женщин пошлем. В попов да в женщин дворяне не станут, я чаю, палить… Посылайте-ка женок к Варламским, и я буду там…
– Едем, поп! – позвал он.
Он повернул коня с площади, и толпа устремилась за ним, оставив кучку выборных у дощанов.
– Ну чего, поп, страшился? – спросил Гаврила. – Мы с тобой правдой городу служим – народ правду видит! Вот тем бы бояться надо… Теперь не житье им… – добавил с усмешкою он, кивнув к Рыбницкой башне.
Гаврила вызвал к Варламским воротам архимандрита Мирожского монастыря, того самого, который поднял в Земской избе споры о монастырских служках, вызвал еще попов из Троицкого собора и из других церквей.
– Отцы святые! – сказал им Гаврила. – Мы кровь проливали за вас, а ныне вы послужите: убитых и раненых в стены собрать посылает вас город.
Толпа горожан стояла кругом. Среди них было немало таких, у кого в битве пропали родные, и попы не посмели перечить.
– А коли станут палить в нас? – несмело спросил мирожский архимандрит.
– Господь спасет праведных! – отозвался Гаврила. – Только назад в ворота не бегите – не впустим. Молитвы святые пойте да раненых собирайте. Бог милосердие наградит! А с пустыми руками входа в город не будет…
Гаврила заметил, как в глазах мирожского архимандрита скользнул и спрятался вороватый огонек.
– А кто побежит к боярам – на того все пушки заряжены и фитили дымятся, того мы сами побьем, – предупредил хлебник, прямо глядя в лицо монаха.
Не поднимая глаз, тот покраснел.
– Ну, с богом, идите. А ты, отец Яков, останься тут: ведь ты лекарь – врачуй, кого принесут…
Выслав за стены попов и женщин, Гаврила полез на башню, чтобы видеть все поле битвы, усеянное павшими, но вдруг пошатнулся и, бледный, бессильный, сел на ступеньку…
Пока подбежал на крики стрельцов поп Яков, Гаврила откинулся навзничь и потерял сознание…
6
Горожане были в смятении. Столько убитых и раненых сразу!..
Хованский им так и не дал собрать ни раненых, ни убитых. Когда попы вышли с отрядом женщин – их обстреляли. Поздно ночью подбирали псковитяне своих раненых. Во тьме к шапошнику Яше, с потайным фонарем ползавшему среди мертвецов, подобрался человек из московского войска и сунул ему письмо.
– Гавриле Демидову, – тихо сказал он.
Шапошник сунул письмо за пазуху. Он был уверен, что это какой-то доброжелатель сообщает всегороднему старосте планы Хованского, и, не найдя своих двух сыновей, пропавших в бою, он поспешил во Всегороднюю избу…
Несмотря на позднюю ночь, здесь горели свечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240