Свеча в фонаре освещала узкую каменную лестницу и возле лестницы низкую дверь.
Десятник вложил ключ в замочную скважину двери.
– Сюды, – шепнул он, подтолкнув Иванку.
Сверху доносились голоса. И прежде чем Иванка успел войти в каземат, он услыхал, как расспросчик кому-то пригрозил:
– Добром не скажешь – палач проведает!
У Иванки заняло дух…
За спиной с еще более страшным лязгом захлопнулась дверь каземата, и он очутился в сырой, пронизывающей темноте, где не светилось ни искры, куда не доносилось ни звука, ни шороха…

6

Ошалелый Кузя, пыхтя, примчался к Истоме.
– Иванку пытать схватили! – выкрикнул он с порога.
Истома вскочил с таким видом, точно готов был его убить. Кузя невольно кинулся в сени и успел навалиться на дверь снаружи. Истома ломился за ним.
– Дядя Истома, отстань беситься – я все тебе расскажу! – вскрикнул Кузя в испуге.
Истома оставил дверь.
– Иди в избу, – тихо сказал он.
Кузя передал все, как было на площади.
– Чего ж им надо?! – воскликнул Истома.
– Да с кузнецом он поздравился, а тот, верно, вор, – сказал Кузя.
Бабка Ариша заметалась среди сторожки, накинула на голову платок и суетливо меж дыр и лохмотьев стала искать рукава в шубейке.
– Пропал Иван! Господи боже мой! Все на него наплетут, – бормотала она, – за одну полтину погубят ребенка.
– Что за полтина? – спросил удивленный Истома.
– За полтину от Федора Емельянова. Будь они прокляты все… За контарь!.. – ответила догадливая бабка, попав наконец в рукав и шагнув к порогу.
– Бабка, стой! – грозно крикнул Истома. – Что за полтина?
– А ну-ко тебя! – отмахнулась бабка и бросилась вон из сторожки.
Истома метнулся за ней на паперть.
– Да постой ты, старуха! Куда? – закричал он вдогонку.
– К боярину в пытошну башню! – ответила бабка, точно быть не могло сомнений, что ее сразу впустят.
Истома махнул рукой и вошел в сторожку. Толстый Кузя сидел понурясь.
Горшечник уселся напротив.
– Что ж, Кузьма, запытают Иванку? – мрачно спросил он.
Кузя всхлипнул, вытер слезу кожаной рукавицей.
– Иди отсель! – резко сказал Истома. – Иди, без тебя тошнит, а тут ты…
Кузя встал, он не мог просто так уйти, не молвив бодрящего слова.
– Я к Томиле Иванычу… Может, научит… – растерянно сказал он в дверях.
Истома остался один, сам не зная, что было ему нужней – одиночество и молчание или сочувствие толстого Иванкина друга.
За печью шуршали тараканы, мирно ухала тишина в висках и ушах… Горшечник понимал, что в той ли, в иной ли вине был схвачен Иванка, – все равно с богатыми не успорить, печем было откупиться от судей…
С того дня, как Иванка был пойман на конокрадстве, Истома жил трезвой жизнью, весь отдаваясь семье и горшечной работе. Уже полтина снова была припрятана в печной трубе. Она заново клала начало тем рублям, за которые думал горшечник выкупить на волю старшего сына…
«Как паук сидишь, да плетешь, да плетешь, а ветер подует – и нет ничего!»
Истома качнул головой, встал, выпил большой ковш холодной воды из ведра…
– Прости меня, боже, что согрешаю! – сказал он, крестясь.
Он взял из печурки треух и вышел на улицу. Шапка в печурке нагрелась, а Истоме хотелось хоть несколько освежить разгоряченную бедою голову. Он сунул треух за пазуху, черпнул с церковной ограды горсть чистого снегу и положил на темя.
Капели падали с крыш. Звеня, ударялись капли о блестящие льдистые шишки, под солнцем наросшие на снегу возле стен домишек.
– Ох, Иван, Иван! – с громким вздохом сказал горшечник.
– Ты, бачка, куда? – бойко спросил Федюнька, выскочив из-за угла.
– Туды, «где несть ни печали, ни воздыхания»! – сумрачно пошутил Истома.
Федюнька взглянул на него удивленно и жалобно. Он не понял смысла Истоминых слов, но по голосу угадал недоброе.
– А ты не ходи! – сказал он, но вдруг спохватился. – Али поп велел? – спросил он с опаской.
– Сам иду, Федя, никто не велел, – тяжело, с расстановкой сказал Истома.
– Не на-а-до! – всхлипнув, шепнул Федюнька, и, как к последней мыслимой помощи, он обратился к Груне: – Груньк, бачка идет в издыхальню!
Груня взглянула испуганно на отца. Большие глаза ее умилили Истому, и он улыбнулся.
– Врешь! – сказала она, с наивной беспечностью отмахнувшись от слов братишки и улыбнувшись в ответ Истоме.
– Бегите домой, скоро бабка придет, – обещал звонарь.
Сгорбленный, старый, нескладный и длинный, стоял он один среди улицы и долгим взглядом следил, как Груня и Федя чинно, по-деловому направились к церкви.
«Еще там и схватят, не дай бог, старуху, – с опаской подумал он. – Как они станут одни-то сидеть в сторожке?.. К вечерне и то ведь никто не ударит…»
Он сделал движение возвратиться домой, но вдруг повернулся и тяжко заторопился вдоль улицы.

7

Кабак гудел народом, как в праздник: все говорили только о пытках Федора Емельянова. Говорили с радостью. Общее ликованье и торжество охватило посадский Псков. Всем казалось, что кончено царство неправды и лихих поборов: вот-вот вслед за Федором и друг его, воевода, будет притянут к ответу…
Бродячий медведчик Гурка Кострома ввалился в кабак со своим зверем, презирая воеводский запрет.
– А кажи-ка, кажи нам, Михайла Иваныч, как богатый гость Федька-вор огребал за соль наши гривны! – на весь кабак выкрикивал скоморох, молодой и кудрявый рослый мужчина в вывернутом шерстью наружу тулупе.
Медведь широко расставил передние лапы, словно сгребая большую кучу. Глаза кабацких гуляк с обоих длинных столов были обращены в проход меж столами, где шла забава, многие поднялись со скамеек, чтобы лучше видеть. Раздался смех.
– Ишь, тварина разумная, смыслит!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240