Вот подо льдом появляется гробница. Крышка от гроба поднимается и из него выходит отец Вадима – старый вождь сарматский Борис Бурый. Он подает Вадиму меч и говорит:
– Рази великана и детей его. Они злодеи. От них и холод, и мрак в мире. И вот два славных витязя тебе в помощь. Да будут они тебе родными братьями.
И из-под ледяной горы вышли два богатыря в золотой броне с мечами в руках. И трижды поменялись мечами Вадим и два богатыря. Затем они бросились на старшего великана и убили его. Тело его полетело в бездну. Кровь его залила землю и образовала реки и моря, мышцы превратились в землю, на которой выросли деревья, кустарники и травы; из костей воздвигнулись скалы, из зубов и обломков челюсти получились камни. Дети великана были живыми сброшены в бездну.
Много войн, много битв выдерживают храбрые витязи. За битвой следует пир, на котором вино и мед льются рекой, и красивые девы прислуживают за столами пирующих. Все они молоды, сильны и храбры. Слабых и трусов они сталкивают в бездну, где их пожирает злая ведьма. Но великаны, сброшенные в бездну, рвутся на волю. Они заставляют дуть холодные ветры, покрывающие землю льдом. Ни солнца, ли луны, ни звезд не видно. Снег валит выше домов и выше сосен высоких. Море замерзает. Мерзнут люди, звери, птицы, гибнут деревья. Великаны вырываются из бездны. Вперед они пускают волка, столь огромного, что когда он зевает, верхняя его челюсть касается неба, а нижняя опускается в преисподнюю. Одним глотком он пожирает солнце, затем бросается на луну и проглатывает ее. С оскаленными зубами он нападает на Вадима и богатырей, товарищей его. Витязи видят, что им нет спасения. Но вот радуга, по которой лезли великаны, обрушивается, и они летят в бездну. Новое солнце, новая луна восходят на небе. Богатыри, товарищи Вадима, раздирают волку пасть до ушей и разбивают челюсти. Но сам Вадим не может встать. Ни руки, ни ноги не действуют, а над ним все еще стоит, хоть искалеченное, но злобно на него глядящее чудовище. Перед ним же в облаках прекрасный юноша весь в сиянии блестящих лучей является и тихо спускается на землю Бальдр, древнескандинавский бог света и красоты.

. Волк исчезает.
На его месте стоят Драгомир и Богучар, и говорят беспомощно распростертому на земле витязю:
– Много раз тебя еще посетят духи добра и истины, и много раз ты услышишь слова правды. Верь им! Избегнешь многих грехов и бед. Зачем слыть богом, когда суждено быть великим человеком.
– Что же я? Убит или жив? – кричал Вадим в бреду.

ВИЛЛЕРИХ


– Тише! Он зашевелился! Кажется, он просыпается. Он спал хорошо! Опасность, кажется, миновала!
Так говорил под ухом Вадима нежный голос девы, или мальчика на искаженном греческом языке, с трудом подыскивая слова. На это предупреждение последовал ответ по-гречески же, с сильно еврейским выговором. Говорил старческий голос:
– Равви Исаак бень-Невфалим придет, обрадуется. Он так и говорил, что в эту ночь надо ждать перелома болезни. Воспаление мозга исчезнет. Он спасен. Хвала Элоиму, мы с тобой да с Сарочкой спасли молодца из когтей смерти. И ты молодчина, Виллерих. Такой юный воин, и так ухаживать умеешь за больными.
– На войне бывал, поневоле привык! – отвечал мягкий голос.
Вадим открыл глаза. Он был в полутемной комнате, в постели под теплым шерстяным одеялом. Голова была обвязана. Правую ногу он не мог передвинуть без жгучей боли. Все тело ныло, как избитое и изрезанное.
– Где я? – спросил он. – Я жив? Я не убит? Меня волк не съел?
– Успокойся, сын Фредлава, – сказал ему старик. – Ты у друзей. Потом все узнаешь. Теперь тебе вредно говорить.
– Бень-Охозия! – воскликнул больной.
– Конечно! – улыбнулся старик. – Ты в Танаисе, у старого Елеазара, и он тебя выпустит только совершенно здорового. Избил тебя твой противник, но и ты его не пощадил. Умирающего взял к себе один из наших воинов. Долго не в состоянии он будет вонзить копье и ударить мечем.
– Ты не один был сейчас? – спросил раненый.
– Да! Часто приходит тебя проведать мальчик гот Виллерх. Он служит на стоящем у пристани корабле и знает тебя и твоих родных. Пока ты был в опасности, он не покидал тебя ни днем, ни ночью. Я и дочка моя Сара ходили за тобой, а врач наш, равви Исаак, посещал тебя дважды и трижды в день. Но не будь около нас этого юного гота, не знаю, как справились бы мы с твоей болезнью. Лекарство дает во время, не позволив песчинки лишней пересыпаться в часах, перевязку сделает с ловкостью, которой сам равви Исаак удивился, примочки на голове твоей держал, не давая им согреваться ни на мгновение; укладывал, переворачивал, накрывал тебя иногда по десяти раз в час. Будь такой юноша не гот, а еврей, я бы лучшего мужа моей Сарочке не пожелал. Ты на это не обижайся. Мы берем жен для сыновей, а мужей для дочерей только нашей веры. Вот он идет, ты его поблагодари.
Вадим взглянул на Виллериха и потрясенным голосом воскликнул:
– Фригг!
– Молчи, – сказала ему девушка по-готски. – Никто не знает, что я здесь. Отец ушел на Осеред-реку преследовать набежавших туда хонг-ниу. Мать меня считает в гостях на хуторе у старого Готтана и его дочерей. Я на корабле приплыла в город, как только узнала, что ты ранен.
– Кто тебе говорил?
– О битве твоей с Балтой говорили многие шедшие из города путники и плывущие вверх по реке корабельщики. Ты знаешь мою Фредегунду? Она любит расспрашивать и прохожих, и проезжих. Она мне сообщила печальное известие. Я сейчас отпросилась у матери к Гаттону и побыв у него день с дочерью его Кунегильдой и моей Фредегундой, отправилась на корабле вниз по реке. В этом же доме меня знают только как корабельного прислужника Виллериха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86