Уверенный, энергичный голос господарши пробудил в нем чувства отца; облик Тимоша, так ловко ею очерченный, встал перед ним в эту минуту совсем в ином свете. «Зачем ему, в самом деле, родовитый зять? Он сам настолько могуществен, что может его поднять до себя; не он ли хотел посадить на валашский престол своего сына? Это ему не удалось; почему бы теперь не попытаться сделать господарем валашским зятя? Простодушный воин, конечно, не вышел бы из его воли и был бы только его наместником, а храбрость его послужила бы в пользу в борьбе с врагами». Все это молнией пронеслось в его голове; он уже совсем склонился на сторону своей жены, как вдруг совершенно неожиданное обстоятельство сразу изменило поток его мыслей.
В комнату поспешно вошла Локсандра, бледная, взволнованная, с блестящими глазами. Ничего не подозревая, сидела она на своей вышке, как вдруг верная Марианка передала ей о том, что делалось в замке. Локсандра быстро подошла к отцу и смерила его гордым, негодующим взглядом.
– Отец! – сказала она. – Затем ли ты воспитал меня и сделал из меня человека, чтобы теперь сбывать меня, как ненужную вещь? Я знаю, что в стране нашей посылают дочерей под венец, не спрашивая их согласия. Знаю, что по закону ты можешь со мною сделать все, что захочешь, но в жилах моих течет албанская кровь, отец! Я люблю свободу и дам себя лучше убить, чем послать в неволю.
Василий, гневный, встал с своего места.
– Как ты смеешь так говорить со мною! – крикнул он. – Со мною, давшим тебе жизнь, возрастившим и воспитавшим тебя! Ты обязана мне повиноваться и не должна рассуждать о том, кого я изберу тебе в мужья.
Он подошел к князю Дмитрию, взял его за руку и, подводя к княжне, сказал:
– Вот твой жених, ни о ком другом не смей и думать!
Локсандра взглянула на Вишневецкого; во взгляде ее было столько негодования и отвращения, что князь невольно отступил на шаг.
– Князь желает поступить со мною, как с невольницей? Что ж? Это славный подвиг для именитого князя, достойный его предков...
– Бога ради, княжна! – начал было Вишневецкий.
– Ни одного слова более, Локсандра! – прервал ее князь Василий. – Ты пойдешь сейчас в харем и без моего позволения из него не выйдешь! Если же ты меня ослушаешься, то я сумею тебя научить приличию, – грозно прибавил он вслед, запирая за нею дверь.
– Друзья мои! – продолжал он, обращаясь к присутствующим и стараясь подавить свое волнение. – Я остаюсь при мнении большинства и следую совету мудрого Георгицы. Князь Дмитрий почтил меня просьбою руки моей дочери, я даю мое благословение на этот брак, завтра же пошлю гонца к турецкому султану испросить его разрешения. С другой стороны, я воспользуюсь и советом моей старшей дочери, постараюсь заключить союз с польскими гетманами на случай нападения со стороны казаков. На пана Кутнарского я возлагаю поручение немедленно отправиться в путь с моею грамотою к коронному гетману пану Потоцкому.
Кутнарский отвесил низкий поклон и благодарил за оказанную ему честь.
– Его светлость позволит мне взять с собою моего верного друга и товарища? – прибавил он, указывая на Доброшевского.
– Как угодно будет пану, – ответил Василий.
– Итак, мы собираемся с паном в дорогу, – весело проговорил Кутнарский, выходя из зала и хлопнув Доброшевского по плечу.
На этот раз Доброшевский был, видимо, не в духе и не нашел нужным поддакивать товарищу.
– Что за идея посылать нас с паном? – угрюмо пробормотал он, придавая особенно трагическое выражение своему лицу. – Не нашлось у него для этого своих бояр. Вон они у него как разжирели. Послал бы это толстое брюхо, Бурдуца, ему полезно было бы промяться. Только что прижился человек, освоился немного, и опять гнать его, как собаку, да еще в самую пасть восстания. Попомни мое слово, пан, проглотят нас казаки, принесет нам несчастье это путешествие.
– Что ты каркаешь, как зловещая птица? – с сердцем сказал Кутнарский.
Ему и самому не улыбалось это опасное поручение. Доброшевский не сказал более ни слова, он мрачно поднял брови и застыл с выражением покорной жертвы.

Часть III
ВЕРНЫЙ СОЮЗНИК
I
Сборы в поход
Полковники Носач и Пушкарь медленно возвращались на Украину. Они переправились через Днестр и остановились отдохнуть в небольшом хуторе у знакомого корчмаря. Попивая горелку, они собирались уже ложиться спать, как вдруг в ворота корчмы раздался стук.
– Гей, отворяй! – громко крикнули за воротами.
– Кто там? – спросил корчмарь.
Ворота отворились сами под напором толчков, нетерпеливые гости въехали во двор, бросили поводья на руки хозяина и вошли в корчму.
Казаки подошли к окну и внимательно всматривались во вновь прибывших.
– Где-то я этих панов видел, – сказал Носач, припоминая.
– А я знаю, где мы их видели, – ответил Пушкарь, – мы видели их в Яссах, в замке, у господаря.
Незнакомцы между тем вошли в смежную комнату, отделявшуюся перегородкой, и спросили себе пива.
Оба полковника молча покуривали свои люльки и стали прислушиваться к болтовне прибывших с корчмарем.
– А что, шинкарь, неспокойно здесь у вас? – спросил один из них.
– У нас-то, пане, еще ничего, жить можно, – отвечал тот. – А вот дальше, у Каменца, не приведи бог, что делается.
– Слышишь, пан Кутнарский, – обратился спрашивавший к своему товарищу.
– А разве панам нужно до Каменца? – спросил шинкарь.
– Нам надо видеть пана коронного гетмана, – с важностью проговорил Кутнарский. – Если он в Каменце, то и нам надо туда.
Полковники многозначительно переглянулись и еще более навострили уши.
– А сильно шалят там казаки? – продолжал допрашивать Доброшевский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61