– с удивлением проговорила она. – Что это он прискакал, он хотел еще день пробыть в Чигирине.
Тимош подъехал к воротам, ловко соскочил с коня, взял его под уздцы и, кивнув мачехе на ходу, бросил повод подскочившему работнику.
– Где отец? – спросил он у толпившихся в дверях женщин.
– Пан гетман отдыхает, – отвечали ему.
– А Локсандра?
– Она тоже прилегла отдохнуть, – отвечала гетманша. – Ей сегодня целый день нездоровится.
Тимош нерешительно остановился на пороге, соображая, куда ему сперва идти, к отцу или к жене. Наконец круто повернулся и сказал Ганне:
– Мне надо видеть батька; в добром он расположении духа или в дурном?
Пани Ганна усмехнулась и показала ряд белых, блестящих зубов.
– Когда он нынче бывает в добром? – отвечала она. – Нам всем от него попадает.
– Лиха беда! – проговорил Тимош. – Ну да что делать, надо мне его все-таки увидеть.
Ганна опять засмеялась.
– Тебе-то ничего, – проговорила она, – ты с ним, что хочешь, то и делаешь.
Повернувшись на каблуках, пани Ганна пошла в кухню.
В кучке женщин стояла теперь и Локсандра, только что сошедшая вниз из своей светелки.
Она настояла на своем, захотела испечь хоть одну бабу для Тимоша. Невестки обещали научить ее, как замесить тесто. И вот, при общем смехе и веселье, Локсандра только что засучила рукава, готовясь приняться за это важное дело.
В эту минуту появилась на пороге пани гетманша и невольно смутила Локсандру своей лукавой усмешкой. Она выпустила из рук взятое яйцо, и оно громко шлепнулось на пол.
– Вот так яичница! – засмеялась гетманша.
Локсандра засмеялась вместе с другими и собиралась опять приняться за дело, но Ганна подошла к ней.
– Хочешь, я тебе хорошую новость скажу? – проговорила она.
Локсандра взглянула на ее лицо, вскрикнула и проговорила:
– Тимош приехал? Что ж вы мне не сказали?
Она побежала к нему навстречу, но гетманша остановила ее.
– Он теперь у батька; о делах с ним говорит.
Локсандра вернулась к столу и принялась за опару, но далеко не с таким увлечением, как прежде.
В соседней горнице две работницы накрыли на стол, и через полчаса вся семья собралась к обеду. Тимош крепко обнял Локсандру, она взглянула ему в лицо и тревожно спросила:
– Что с тобою? Ты нездоров?
Тимош смущенно опустил глаза.
– Так, ничего! – отвечал он. – Устал с дороги.
У Богдана был тоже крайне озабоченный, суровый вид.
– К тебе сестра твоя едет, – проговорил Тимош, садясь подле Локсандры.
Локсандра выронила ложку из рук. С тех пор как она была замужем, княгиня Радзивилл не только ни разу не удостоила ее своим посещением, но даже не порадовала ни одной строчкой приветствия. Она, очевидно, не хотела ее знать; вот почему известие о ее приезде так взволновало Локсандру. К чувству неожиданной радости примешивалось какое-то смутное чувство опасения. Локсандра сама не могла дать себе отчета, чего она боялась. Она понимала только одно, что сестра едет недаром, что приезд ее связан с чем-то еще, что от нее скрывают.
– Как же мы примем такую важную гостью? – спросила гетманша. – С нею челяди наедет немало, куда мы их денем?
– Она едет совсем одна, – лаконически проговорил Тимош.
Локсандра испуганно взглянула на него.
– Одна? – переспросила она.
Внезапно подчиняясь какой-то блеснувшей у нее мысли, она быстро прибавила:
– А об отце ты ничего не слышал?
Тимош совсем смешался и с минуту не знал, что ей ответить. Он закашлялся, подергал себя за ус и как-то в сторону пробормотал:
– Не знаю! Я не спрашивал.
Находчивая Ганна сумела замять разговор, хотя и ее мучило любопытство, что такое скрывают от Локсандры. Она стала рассказывать Тимошу все, что делалось в его отсутствии, и этим вывела его из неловкого положения.
Когда женщины после обеда ушли, оставляя мужчин, по обычаю, допивать свое пиво, Богдан сердито отодвинул от себя кружку и, топнув ногой, проговорил:
– Вот так шкода! Навязал ты мне, сынку, жернов на шею.
– Что такое? – осведомился Выговский.
– Да вот, сын меня тестем подарил, – с сердцем проговорил гетман. – Не умеет сам усидеть на престоле, подавай ему войско, а откуда я его возьму? У меня у самого теперь поляки на шее я сидят. Другой-то зятек, светлейший князь, палец о палец не ударит. А казак прост, вали все на казака!
Тимош угрюмо слушал отца, не смея ему перечить; Выговский пытливо переводил глаза с одного на другого, заранее соображая, каковы должны быть замыслы у гетмана.
– И к чему эта недотрога княгиня сюда едет? – прибавил Богдан.
– Она хочет тебя просить, татко, чтобы ты помог господарю.
– Да ты ее самое видел?
– Нет, я видел пана Загоровского. Князь Радзивилл думает послать его к тебе для переговоров. Он хочет мирить тебя с панами.
Богдан покусывал ус.
– Опомнились! – проговорил он. – Забыл его светлость, как хотел меня извести заморским зельем: теперь другую песню поет. Эх, Тимош! Кабы не ты, я бы показал этим князьям, что значит гетман казацкий. Да и ее тоже жалко, – прибавил он, кивнув головой в ту сторону, куда ушли женщины. – Ну, поживем – увидим, – закончил он, вставая и залпом опоражнивая кружку.
На следующий день приехала княгиня Радзивилл; она была одна с служанкой и гайдуком, старалась держаться просто, по-родственному, хотя это, видимо, стоило ей большого труда. Ее встретили с великим почетом. Гетман вышел к княгине свежий, бодрый, сияющий, со всею любезностью и предупредительностью знатного пана, умеющего себя держать в хорошем обществе.
Княгиня Радзивилл ожидала встретить совсем иное. По рассказам мужа, она составила о нем понятие как о грубом неотесанном казаке, а увидела перед собой образованного, неглупого человека, обладающего неистощимым запасом остроумия, перемешанного с беспечной веселостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61