Старичок исчез.
«Где он живет? – задала себе вопрос Ирен. – Откуда он взялся?»
Уже поднимаясь по ступенькам и крепко держась за перила, чтобы не упасть от слабости, девушка тихо произнесла вслух:
– Господи! Я иду по лестнице, я говорю, значит, все это – не дурной, кошмарный сон и нет надежд на пробуждение!
Она безотчетно поднялась на тот этаж, где жила; Ирен и сама не понимала, что собирается делать.
Девушка невольно приостановилась возле своей двери, будто намереваясь вернуться, но колебания Ирен длились не больше секунды. В следующий миг красавица двинулась дальше, стараясь ступать совершенно бесшумно.
Она направилась к тому коридору, куда выходила дверь шевалье Мора.
В коридоре этом не было даже маленького окошка, но и в кромешной тьме Ирен подошла прямо к двери квартирки Мора и тихонечко в нее постучала. Никто не отозвался...
Ирен показалось, что с лестничной площадки донесся звук шагов. На площадку выходили всего две двери, ее собственная и супругов Канада.
Но даже если Ирен и правда услышала шаги, то больше они не возобновлялись.
Девушка постучала в дверь шевалье Мора еще раз и громко прошептала:
– Жюлиан, ответьте! Вы дома? Это я, Ирен. Мне необходимо поговорить с вами.
Ответом ей было молчание.
В обычное время визит на этом бы и закончился. Отношения Ирен и господина Мора были не только чистыми и невинными, как сама девушка, но итальянец соблюдал еще и некий торжественный этикет, поскольку настаивал на своей принадлежности к высшей аристократии. Он стремился поступать, как король, во всем – даже в любви.
Хотя вполне возможно, что благородная сдержанность шевалье Мора, которая сыграла немалую роль в завоевании симпатий Ирен, объяснялась совсем иными причинами. Но о них мы поведаем читателю несколько позже.
Как бы то ни было, Ирен ни разу не переступала порога комнаты господина Мора.
И тем не менее сейчас девушка не колебалась. Этой ночью она стала совершенно другой Ирен. Она действовала по наитию, как лунатик.
Пальцы ее нащупали дверную ручку с такой легкостью, словно это давно вошло у Ирен в привычку.
Но и нажав на ручку, Ирен не смогла открыть дверь, запертую на ключ.
Мой ученый и многомудрый друг Эдуард Фурнье написал очаровательную книгу под названием «Новое – хорош о з абытое старое»; я вспомнил сейчас о ней из-за изобретения, которое вызвало так много шума в те годы, когда Францией правил Луи-Филипп.
Изобретение это называлось «замок без ключа» и было, безусловно, по-своему занятным.
Я не знаю, описано ли оно в книге моего друга, который приводит обширный перечень воскрешенных в наши дни старинных находок, но мне точно известно одно: такие замки были в большой моде в восемнадцатом веке.
Наши деды, большие шалуны, обожали маленькие секреты, тайники с пружинами и игрушки с сюрпризами.
Загородные домики квартала Попинкур, обреченные в самом скором времени на снос, битком набиты этими детскими забавами, и особняк Гайо, который тоже являлся когда-то загородной резиденцией, вовсе не был в этом смысле исключением.
Большинство дверей в особняке было с секретом, и секрет этот состоял как раз в приспособлении, которое наш современный изобретатель назвал «замком без ключа».
Суть этого устройства в том, что в створку двери вставлена пластинка, надавив на которую, вы приводите в действие механизм, убирающий язычок замка из паза.
Такой секрет был и в двери Ирен. Девушка поискала – и нашла знакомую пластинку в двери господина Мора. Ирен нажала, и замок послушно открылся. Теперь, повернув ручку, Ирен спокойно распахнула дверь.
Без малейших колебаний девушка шагнула в комнату. – Вы дома, Жюлиан? – проговорила Ирен. Но вопрос ее был лишь данью вежливости, ответа на него девушка и не ждала.
Поплотнее прикрыв за собой дверь, Ирен почувствовала, что силы окончательно покинули ее, и опустилась в большое удобное кресло.
«Он непременно вернется. Я его подожду», – подумала девушка.

XVII
У ШЕВАЛЬЕ МОРА

Кресло, в которое почти упала Ирен, стояло у окна, выходившего на Грушевую улицу.
Другое окно, то самое, в котором мы впервые увидели шевалье Мора, освещенного предзакатным солнцем, в лучах которого вспыхнули золотом и буквы «Боццо-Корона» на могильном камне, теперь закрывали ставни.
Ирен была так опустошена и так угнетена, что ей даже не пришло в голову распахнуть это второе окно и посмотреть, что же делает графиня Маргарита у нее в комнате.
И дело было не в том, что Ирен позабыла в этот миг о существовании графини; у девушки просто не было сил подняться на ноги.
Ирен сказала себе, что будет ждать. И вот она сидела и ждала. Больше ничего.
Физическая усталость была сущим пустяком по сравнению с той тяжестью, что легла девушке на сердце.
Окно, выходившее на кладбище, было распахнуто настежь, и Ирен с удовольствием подставила свое пылающее лицо ночному ветерку.
Таинственный свет, который заметила Маргарита за решеткой, окружавшей могилу полковника, давно исчез, и тем не менее похоже было, что на кладбище творится что-то странное.
Оттуда доносился глухой шум, словно под землей копался гигантский крот, а по временам долетал, казалось, даже шепот из-за кустов.
Более того, иной раз ухо вроде бы улавливало тихий смех.
Любая ночь полна жутких, таинственных, необъяснимых звуков.
И если предположить, что кладбищенские сторожа спят мирным сном в своем домике, то шуметь могли только призраки. Ведь живые люди после захода солнца не сумели бы проникнуть в эту юдоль скорби и печали: как мы уже говорили, охранять покой мертвецов сторожам помогали теперь еще и собаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166