Некоторое время Карпантье молча смотрел женщине вслед. Щеки Винсента заливала мертвенная бледность.
Когда кучер, удивленный молчанием Карпантье, спросил, куда ехать, Винсент ответил:
– Я не знаю.
– Может быть, вы заболели? – снова спросил кучер.
– Нет... Домой, – выдохнул Карпантье. Карета покатила по улицам.
Наконец Винсент Карпантье вышел из того странного оцепенения, в которое погрузился после прощания с графиней. Застонав, архитектор обхватил голову руками и прошептал:
– Я не смог избежать своей участи. Меня узнали... Теперь мне конец!

XIX
ДОМ ВИНСЕНТА

Во французском языке есть выражение «дом архитектора». Мы говорим так, когда хотим выразить восхищение с примесью легкой иронии. Дом, построенный архитектором для самого себя, – это не просто жилище. Это еще и реклама. Такой особняк должен привлекать внимание потенциальных клиентов, убеждая их в том, что именно об этом они и мечтали всю свою жизнь.
Дом архитектора должен быть оригинальным, кокетливым, чуть легкомысленным и, конечно же, нашпигованным всевозможными удобствами. Разумеется, в нем должно быть полно так называемых американских изобретений, с помощью которых шкаф превращается, например, в камин, а обогреватель – в фонтан. В такие дома нередко приходят любопытные: в былые времена простые горожане вот так же посещали ратушу, когда господин префект и его супруга отправлялись на воды.
«Ах, как здесь прекрасно!» – то и дело восклицают какой-нибудь торговец и его жена, натыкаясь на очередную диковинку.
Домой они возвращаются задумчивые. Эти люди уже подхватили тяжелую болезнь – строительный зуд.
– Это не дом, а конфетка! – причмокивая от удовольствия, каждые пять минут повторяет торговец.
– Ах, нет, не конфетка, а игрушка! Бриллиант чистой воды! – вздыхает его жена, настроенная более романтично.
Нетрудно заметить, что бедняги уже сходят с ума: они считают дома конфетами или драгоценностями. Теперь этих несчастных не спасет уже ничто. Они будут уродовать свое жилище в маниакальной погоне за модой.
Что касается Винсента Карпантье, то ему не надо было сниматься саморекламой, поскольку неожиданно для себя он стал весьма богатым человеком. Одним словом, архитектор жил в обычном доме в квартале Сен-Лазар.
Особнячок Винсента можно было бы назвать прелестным, если бы дом не выглядел так печально. При этом само здание ни в чем нельзя было упрекнуть: оно было расположено в хорошем месте и выстроено с истинным вкусом – словом, казалось, что это жилище должно быть теплым и уютным.
Говорят, что у дома тоже есть душа, которая накладывает отпечаток на его внешний вид. Похоже, душа особнячка Винсента Карпантье изнывала от скорби и тоски.
Архитектор жил тут один. Может быть, его дом чувствовал себя, нелюбимым и заброшенным.
Над камином, украшенным статуэтками, часы в стиле рококо только что пробили девять. Горевшая на столе лампа слабо освещала комнату, на стенах которой висело несколько пасторалей Бове.
Винсент Карпантье сидел за столом. Судя по лицу архитектора, на которое падал тусклый свет лампы, Винсент был погружен в глубокие раздумья.
Совсем недавно мы говорили, что за последние шесть лет Карпантье одновременно и помолодел, и постарел.
Но в этот вечер он казался только постаревшим, причем на много лет. Когда актер уходит со сцены, он снимает маску. Ему не надо больше изображать того, за кого он себя выдавал. Человек бывает самим собой лишь в полном одиночестве.
На столе перед Винсентом лежал план. Это был чертеж большого особняка неправильной формы, расположенного между двором и садом.
Двор выходил на улицу Терезы, сад – на улицу Муано.
Мы называем эти улицы, потому что не хотим играть с читателем в прятки. На самом деле они не были обозначены на бумаге даже первыми буквами.
Разумеется, это был план особняка полковника Боццо-Корона.
Весь чертеж был черно-белым, однако на нем алела одна красная точка, поставленная в середине большой квадратной комнаты, которую старик называл «бывшим салоном». Эта комната находилась в самой северной части здания, граничившей с садом.
Таким образом, красное пятнышко указывало на ту точку фасада, которая была наиболее удалена от улицы Муано; надо заметить, что с этой улицы в сад полковника вела маленькая калитка. Неподалеку располагалась лаборатория, где хозяева Гань-Пти превращали в золото простой ситец.
Около двадцати лет тому назад на месте серой сорокафутовой стены, отделявшей сад от улицы, был построен доходный дом.
Винсент Карпантье, как зачарованный, смотрел на красную точку...
У его ног спал, положив голову на лапы, красивый датский дог.
На другом конце стола, а также на кресле, стоявшем напротив, лежала кучей грязная изношенная одежда: старые брюки, разорванный плащ, бесформенный головной убор из сильно потертого меха и пальто, которое, в отличие от остальных вещей, выглядело вполне прилично.
Очевидно, эти лохмотья предназначались для какого-то маскарада. Что касается пальто, то оно, похоже, должно было до поры до времени скрыть этот карнавальный костюм.
В самом деле, Винсенту ведь надо было в чем-то выйти из дома.
Разумеется, Карпантье принял меры предосторожности: дочь он оставил в монастыре и не забирал ее оттуда даже во время каникул, а приемного сына вместе с его мастерской «сослал» на другой конец города. И все же нельзя было чувствовать себя абсолютно спокойно: а вдруг кто-нибудь наблюдает за ним из окна?
Винсент не забыл ни о консьерже, ни о своем слуге.
Кстати, слуга этот был весьма примечательной личностью, но о нем мы поговорим позже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166