Жафрэ навострил уши, подобно доброму боевому коню, заслышавшему звук трубы.
– Он даровит! – оценил Жафрэ. – Но надо все прояснить. Откуда взялись ваши полтора миллиона, молодой человек?
– Из Бразилии, – не задумываясь, ответил Саладен. – А ваши два, полагаю, должны прибыть из Парижа.
– Мне никто ничего не говорил, я попросту догадался! – добавил он, чтобы развеять могущие возникнуть сомнения. – Есть у вас средство завладеть этими двумя миллионами?
Комейроль, казалось, обиделся.
– Мы не совсем уж безрукие, господин маркиз, – сказал он.
– Уточняю, – настаивал Саладен. – Мы больше не шутим, господа. Можете ли вы рассматривать эти два миллиона франков как принадлежащие вам уже сейчас?
Ах, вы колеблетесь… Вы все еще не уверены… Хватит колебаться! Я предлагаю вам верное дело.
Последнее слово он произнес с нажимом, и его круглые глаза холодно оглядели собравшихся.
Жафрэ, доктор и Комейроль казались удивленными. Джоджа потупился, и только Принц воскликнул, потирая руки:
– Отлично! Мне это подходит!
– Будь там полтора миллиона, как я предполагал ранее, или три с половиной, как выяснилось только что, – продолжал Саладен, – я все равно говорю, что дело сделано, потому что начиная с завтрашнего дня я смогу провести в особняк де Шав столько людей, сколько мне заблагорассудится, и в тот час, какой вы сами назовете.
– Черт побери! – воскликнул Добряк Жафрэ. – Это очень мило с вашей стороны, дорогое дитя.
– Что вы предлагаете? – спросил Комейроль.
– Я прошу разрешения, – ответил Саладен, – держать свои планы при себе, пока мы не заключим соглашение.
– Чтобы заключить соглашение, надо знать все подробности.
– Давайте не попадать в порочный круг, – сказал Саладен, чей голос вновь обрел властные нотки. – Впрочем, мы еще не закончили предварительные переговоры. Как Хозяин и Отец, – это ваше словечко, – я претендую на львиную долу – а работать я стану только в этом качестве.
– Какая прямота! – восхитился Комейроль.
– Душа нараспашку! – поддержал его Добряк Жафрэ.
– Что вы подразумеваете под львиной долей? – спросил доктор Самюэль.
– Если бы речь шла только о моих полутора миллионах франков, – ответил Саладен, – я потребовал бы половину.
– В добрый час! – хором воскликнули остальные. – Вот как? Половину? Ну-ну, юноша, у вас отличный аппетит!
– Но, – продолжал Саладен, – поскольку помимо них есть еще два миллиона, каждый из нас сохранит свою часть: два миллиона – вы, полтора – я.
Добряк Жафрэ надул щеки.
– Дьявол! – выругался Принц.
– Вы сошли с ума, – подытожил Комейроль.
А Джоджа лишь посмеивался в свою крашеную бороду.
– Только так, – спокойно сказал Саладен. – Решайте: два или нет. Здесь не торгуются.
– С полутора миллионами франков, – заметил Самюэль, – можно скупить все шпаги Парижа.
– Вы не поняли! – смеясь, заявил Комейроль. – Наш новый Хозяин хочет заставить нас заплатить за свежую горячую кровь, которую он собирается влить в наши старые жилы.
– Точно! – согласился Саладен. – Я не отрицаю, что это дорого, но такова моя цена.
– А если она нам не подойдет? – спросил Комейроль, сверля его взглядом и покраснев до ушей.
Саладен выдержал его взгляд и холодно ответил:
– Это было бы весьма досадно, господин Комейроль: я вбил себе в голову, что либо сегодня вечером вы согласитесь исполнить мою прихоть, либо я покину вас.
Члены клуба попробовали захихикать, но Саладен повторил, отчетливо выговаривая слова:
– Да, мне придется вас покинуть… для начала, а потом я сделаю карьеру, рассказав о ваших тайных планах.
Он сидел, как мы уже сказали, напротив доктора, Жафрэ, Комейроля и Принца. Прямо перед ним, над диваном, где сидели эти господа, висело большое зеркало.
За спиной Саладена помещался стол, на котором возвышался подсвечник.
Возле этого стола находился Аннибал – он то стоял неподвижно, то начинал прохаживаться взад-вперед.
Произнеся последние слова, Саладен увидел, как глаза четырех его собеседников одновременно остановились на виконте.
Саладен знал, где Джоджа. Закопченное и запятнанное зеркало являло ему смутное отражение итальянца, так что он ни на минуту не терял его из виду.
Что-то сверкнуло в правой руке виконта, сделавшего шаг по направлению к столу. Глаза четырех членов «Клуба Черных Шелковых Колпаков» тотчас же опустились, а Добряк Жафрэ даже слегка вздрогнул.
– Ну и ну! – сказал Саладен. – Виконт Аннибал не отвык еще от неаполитанского кинжала!
Он небрежно повернул голову.
Но когда Саладен снова обернулся к своим четырем собеседникам, мизансцена полностью изменилась: теперь каждый из них, даже Добряк Жафрэ, сжимал в руке нож.
– А что скажет господин Массене? – смеясь, спросил Саладен.
– Массене ничего не скажет, – ответил, поднимаясь на ноги Комейроль. – Ты мертвец, малыш!
Не оборачиваясь, Саладен протянул руку к столу, взял подсвечник и поднял его над головой.
В ту же секунду в окно, выходившее на улицу, трижды постучали.
Ножи исчезли, словно по волшебству.
И стало так тихо, что даже дыхания не было слышно.
– Ставни сегодня не закрыли! – спустя несколько мгновений пробормотал Комейроль, сопроводив свои слова южным ругательством.
– Как это получилось, что их не закрыли? – поинтересовался Добряк Жафрэ.
– Они были закрыты, – ответил Саладен, – очень хорошо закрыты, но я, перед тем как войти сюда, прогулялся кое-куда с моим папой. Тут, рядышком, ждут верные друзья…
– Эй, старички! – крикнул голос с улицы. – Все идет, как надо?
Комейроль кинулся к окну и открыл его.
– Кто здесь? – спросил он. Никто не ответил.
Его взгляд обшарил темную и казавшуюся безлюдной улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151