— Ребят, а кабачок-то занят! — крикнул он.— Так освободим его! — ответили его подчиненные.Предложение было простое и логичное. У командира, которого звали Карриг, никаких возражений против него не имелось. Волонтеры спешились и привязали своих коней, навьюченных вязанками сена, к кольцам, вбитым в стену кабачка.Наши виртуозы шпаги продолжали сидеть как ни в чем не бывало.— А ну, выметайтесь, да поживей! — объявил Карриг, вошедший первым. — Здесь места хватит только для королевских волонтеров.Ответом ему было молчание. Только Плюмаж полуобернулся к друзьям и тихо сказал:— Спокойно, дети мои! Не будем выходить из себя и заставим господ королевских волонтеров поплясать.Люди Каррига уже ввалились в кабачок.— Вы слышали, что вам сказано? — бросил тот.Учителя фехтования поднялись и вежливо подрюнились.— Да вышвырнуть их через окно! — предложил канонир.При этом он взял полный стакан Плюмажа и поднес, его к губам.А Карриг продолжал:— Вы что, мужланы неотесанные, не видите, что нам нужны ваши кувшины, столы и табуреты?— Битый туз! — рявкнул Плюмаж-младший. — Сейчас вы у нас, голуби мои, все получите!И он разбил кувшин о голову канонира, а брат Галунье бросил свой тяжелый табурет в грудь Каррига.В тот же миг в воздухе сверкнули шестнадцать клинков. Все, находившиеся здесь, были опытные, храбрые вояки и большие любители подраться. В схватку они вступили все разом и с огромным удовольствием.В шуме выделялся тенор Плюмажа.— Сын человеческий! Задайте им! Задайте! — кричал он. На это Карриг и его люди, бесстрашно бросившись в атаку, отвечали:— Вперед! Лагардер! Лагардер!И тут произошла неожиданная развязка. Плюмаж и Галунье, бывшие в первом ряду, отступили и толкнули между двумя сражающимися отрядами массивный стол.— Битый туз! — крикнул гасконец. — Всем опустить шпаги!Трое или четверо волонтеров уже получили царапины. Штурм им не удался, и они только теперь сообразили, с кем имеют дело.— Что это вы тут кричали? — дрожащим от волнения голосом спросил брат Галунье. — Что кричали?Остальные учителя фехтования ворчали недовольно:— Да мы их тут, как котят, передавим!— Тихо! — властно остановил их Плюмаж и обратился к пришедшим в смятение волонтерам: — А ну, отвечайте честно и без утайки, почему вы кричали: «Лагардер!»?— Потому что Лагардер — наш командир, — ответил Карриг.— Шевалье Анри де Лагардер?— Да.— Наш Маленький Парижанин! Наше сокровище! — заворковал Галунье, у которого даже глаза увлажнились.— Минутку, — остановил его Плюмаж. — Тут нужно разобраться. Мы оставили Лагардера в Париже, он служил в гвардейской легкой кавалерии.— Лагардеру наскучила эта служба, — сообщил Карриг. — он оставил себе только мундир, и сейчас командует в этой Долине ротой королевских волонтеров.— Раз так, — приказал гасконец, — все шпаги в ножны! Сын человеческий! Друзья Маленького Парижанина — наши друзья, и сейчас мы вместе выпьем за первую в мире шпагу.— Согласен! — сказал Карриг, сообразивший, что его отряд легко отделался.Господа королевские волонтеры торопливо вкладывали шпаги в ножны.— А хотя бы извинения мы получим? — осведомился гордый, как все кастильцы, Пепе Убийца.— Дружок, ежели у тебя так горит душа, ты получишь удовлетворение, сразившись со мной, — отвечал Плюмаж. — Что же касается этих господ, они под моим покровительством. За стол! Эй, вина! Я ошалел от радости! — и он протянул Карригу свой стакан со словами: — Имею честь представить вам моего помощника Галунье, который, не в обиду будь вам сказано, намеревался научить вас пляске, о какой вы даже и представления не имеете. Он, как и я, преданный друг де Лагардера.— И гордится этим, — добавил брат Галунье.— Что же до этих господ, — продолжал гасконец, — уж вы простите им их дурное настроение. Они приготовились разделаться с вами, мои храбрецы, а я вырвал у них кусок изо рта, опять же не в обиду будь вам сказано. Выпьем!Все выпили. Последние слова Плюмажа польстили его друзьям, а господа королевские волонтеры, похоже, сделали вид, будто не заметили их и не выразили обиды. И то сказать, они избавились от изрядной взбучки.И пока толстуха ходила в погреб за холодным вином, остальные вынесли на лужайку столы, скамейки и табуреты, поскольку зальчик «Адамова яблока» оказался слишком мал для столь воинственной компании.Вскорости все, вполне довольные, расселись за столами.— Поговорим о Лагардере! — предложил Плюмаж. — Это ведь я дал ему первые уроки обращения со шпагой. Ему не было еще и шестнадцати, но какие надежды он подавал!— Сейчас ему чуть больше восемнадцати, — сказал Карриг, — и, Бог свидетель, он их оправдал.Виртуозы фехтования невольно прониклись интересом к герою, о котором им уже прожужжали уши. Они слушали, и ни у одного из них не возникло желания встретиться с ним, иначе как за столом.— Так, говорите, он оправдал надежды? — воодушевившись продолжал Плюмаж. — Семь смертных грехов! И конечно, он все так же красив и так же бесстрашен, как лев!— Все так же счастлив с прекрасным полом! — пролепетал Галунье, залившись краской до кончиков ушей.— Такой же ветреник, — бросил гасконец, — такойже сумасброд!Укротитель наглецов, защитник слабых!— Буян, гроза мужей!Наши два друга чередовались, как пастухи Вергилия:arcades ambo Оба аркадцы (лат. Вергилий, «Буколики», VII, 1-5). Употребляется в смысле «два сапога пара», «оба друг друга стоят».

.— А какой игрок!— А как он швырял золотом!— Скопище всех пороков, ризы Господни!— Средоточие всех добродетелей!— Само безрассудство!— А сердце, сердце — золотое! — Последнее слово все же принадлежало Галунье. Плюмаж с чувством расцеловал его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33