Падуанец поднял платок, прошел на цыпочках разделявшее их расстояние и снова стал на колени.
— Суровая красавица, — вскричал он, — так вы сжалились над моими мучениями?
«Этот солдат очень красивый мужчина», — подумала Арабелла.
— Неужели вы не подадите мне божественной ручки, за которую я отдал бы все сокровища света?.. — «И на пальцах которой, — прибавил он про себя, — я вижу бриллианты, стоющие немало».
— Сеньор, — отвечала наконец Арабелла, — мне кажется, что я поступаю очень неосторожно, уже поздно…
— О прелестный голос! — со вздохом прошептал падуанец.
— Я должна вам сказать…
— Говорите, звезда моей судьбы! Говорите, говорите… Еще… Всегда!
— Я хочу вам сознаться…
— Я услышу наконец слова, за которые мало заплатить жизнью!
«Он говорит восхитительно, — подумала с сожалением Арабелла, — но все равно, у меня есть предназначение, я должна выполнить его».
— Ну, обожаемый ангел!.. — продолжал Асканио.
— Вы ошибаетесь, сеньор, — договорила наконец Арабелла, — я не для вас просила вас прийти.
Падуанец положил платок в карман и встал.
— А для кого же, мой ангел? — — насмешливо спросил он.
— Мне сказали… Я вас не оскорблю, предложив вам этот бриллиант, сеньор?
— Э! Прелестная мисс! — вскричал Макароне. — Вы задаете вопрос, на который ответил бы маленький ребенок. Чем же я могу оскорбиться? Я буду носить его на кольце до гроба, божественная Арабелла!
Он взвесил кольцо и поглядел на бриллиант.
«Кольцо стоит сотню пистолей, — подумал он. — Но куда, к черту, ведет она разговор?»
Арабелла была заметно смущена. Дерзкая фамильярность падуанца казалась ей развязностью знатного вельможи, а при неверном свете луны Асканио казался очень красивым. Мисс Фэнсгоу спрашивала себя, не лучше ли предпочесть его самого, чем использовать его посредничество. Но она должна была одержать для Англии важную победу.
— Выслушайте меня, сеньор, — сказала она, — я заметила, что один из первых придворных вельмож…
— Значит один из моих друзей, кто такой?
— Луи Суза.
— Дорогой граф… Продолжайте, моя прелесть.
— Мне показалось, что однажды… Я его только раз видела… его взгляд остановился на мне…
— Э! Э! Мы это знаем!…
— Граф молод. Вероятно, он не осмелился объяснить своих чувств…
Асканио едва удержался от смеха.
— Прелестная Арабелла, — сказал он, — я понял остальное. Вы любите… Увы! Несмотря на всю любовь к вам, я пойду к Кастельмелору, если вы этого требуете, потому что я ваш раб… Но в то же время я должен сказать, что такая роль не приличествует ни моему знатному происхождению, ни моему положению при дворе.
«Не ошиблась ли я? — подумала мисс Фэнсгоу. — Может быть, это настоящий дворянин?.. У него такой вид… И я могу полюбить его так же, как и Кастельмелора».
— И к тому же, — прибавил Асканио, — достоин ли этот ничтожный фаворит вашей привязанности?
— Как? — удивилась Арабелла. — Он считается могущественнейшим лицом при дворе.
Падуанец расхохотался.
— Вот как составляются репутации! — воскликнул он. — Но чем же в таком случае представляюсь вам я, моя прелесть?
— Вы, сеньор?
— Да, я, мисс… Бедный Асканио Макароне дель Аквамонда, командующий королевской милицией, владеющий дюжиной замков в Италии и считающий своим предком одного из героев Гомера?
Мисс Фэнсгоу была ослеплена.
— А мне сказали, что вы просто выслужившийся солдат.
На этот раз Макароне расхохотался во все горло.
— Славная история! — воскликнул он. — Кто мог сказать вам подобную ложь.
— Сеньор, — сказала Арабелла, — извините меня… — «Несчастная я, — прибавила она про себя, — я рассердила его! Я погубила свое счастье, он не станет меня больше любить».
— Э, мне нечего вам прощать! Вам все позволено. Но что же сказать этому Кастельмелору?
— Не говорите ему ничего! — поспешно воскликнула Арабелла.
— Вы переменили намерения?
— Да, сеньор.
— Э! Э! Э! Красота капризна и изменчива, как океан… Ну, моя дорогая, не позволите ли вы мне продолжить разговор с того места, на котором мы его оставили, когда вы заговорили о Кастельмелоре.
Арабелла не отвечала, но довольная улыбка обнажила ее громадные зубы, способные съесть всего Асканио.
Без сомнения, их вид привел в восторг падуанца, потому что он вытащил из кармана знаменитый платок, разостлал его на земле и снова опустился на колени.
В эту минуту калитка сада тихо отворилась, и в нее без шума скользнула черная тень.
— О-о! — проговорила неслышно тень, заметив Асканио у ног Арабеллы. — Кто это?
Тенью был Конти, и он скоро узнал Арабеллу.
«Дуралей не получит моих денег», — подумал он.
И спрятавшись за деревьями, он стал слушать.
— Итак, мой жестокий кумир, — говорил Асканио, — я снова возвращаюсь к нашему разговору; дело шло о поцелуе вашей руки, в котором вы мне отказали.
Конти услышал поцелуй.
«Хороша парочка!» — подумал он.
— О, какое счастье дотронуться до этой божественной ручки! — с пафосом продолжал Макароне. — Теперь я надеюсь, что вы не станете противиться моей нежной любви…
— Сеньор!.. — прошептала Арабелла.
Асканио громко вздохнул.
— Тихо, — сказал он, — ты разобьешь мою грудь! Это я говорю моему сердцу, мисс… Скажи же мне, мой кумир, что ты не безучастна к моей страсти!.. И, так как мы теперь объяснились, то я намерен просить вашей руки.
— О! Сеньор!
— Есть преграды? Неважно! Тайный брак — это прелестно и очень модно! При дворе их сколько угодно.
«Это правда!» — подумал Конти.
— Все ли вы обдумали, сеньор?
— Положительно, моя радость. Иначе я не говорил бы вам об этом. Итак, дело решено. Завтра…
— Но, сеньор…
— Без «но»; или я буду думать, что вы все еще думаете о Кастельмелоре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79