Кое-какая идеология имелась в столицах, остальной стране понимание того, что они делают, заменяли лозунги да классовое чутье. Хлеб был дорог, иголки еще дороже, а жизнь человеческая не стоила ничего.
Да и война, как таковая, была войной особого рода — в отличие от Первой мировой или Великой Отечественной, где существовала военная форма, фронты, тылы, генералы и т.п. Состояние фронтов в 1918 году символически хорошо отображают известные кадры из фильма «Бумбараш», когда мимо спрятавшегося в кустах главного героя во всех направлениях проходят красные, белые, зеленые, золотопогонные…
В 1918 году фронт Гражданской войны представлял собой множество точек разных цветов, разбросанных по карте, — если бы такую карту хоть кто-нибудь потрудился составить и следить за ее изменениями. Белые рисовали погоны чернилами, красные цепляли ленточки на шапки, чтобы во внезапно вспыхивавших остервенелых схватках хоть как-то отличать своих от чужих. Боевые действия были мельтешением отрядов, передвигавшихся во всех направлениях, занимавших города и станицы, оставлявших города и станицы, схватывавшихся со всеми, кто встречался им на пути, гонявшимися за всеми, драпавшими от всех, устанавливавших советскую, белую, зеленую и прочие власти, о которых подчас не имели ни малейшего представления. Они били буржуев, большевиков, жидов, москалей, иногородних, а также тех, с кого можно было поживиться или просто чья рожа не нравилась. Единственной общей чертой у всех был грабеж мирного населения, которое, правда, тоже было мирным лишь по названию, ибо разбежавшиеся с развалившихся фронтов солдатики натащили по домам огромное количество оружия и пускали его в ход против всех, кто их грабил, и всех, чья рожа им, в свою очередь, была не по душе. Так выглядела гражданская война в России.
На Кавказе было то же самое, только в квадрате, с учетом близости турецкой границы и кавказского менталитета. Распря между большевиками и царским правительством послужила лишь детонатором, от которого мгновенно рванули все другие мины, заложенные в этом . регионе: сепаратизм, межнациональные конфликты, межрелигиозные конфликты, наконец, пресловутый кавказский менталитет, когда при каждом удобном случае каждый, кто имеет возможность, тут же окружает себя горсткой головорезов и называется князем, после чего ни до страны, ни до народа ему уже дела нет — хоть трава не расти. И не растет.
Итак, что же творилось в Закавказье в безумном 1918 году?

Самоопределение вплоть до отделения
В начале октября 1917 года на состоявшемся в Тифлисе съезде Закавказской партийной организации большевиков, в преддверии революции, разгорелась дискуссия… по национальному вопросу Самое, конечно, время!
До сих пор в программе организации было записано требование самоуправления для национальных областей. Но только что приехавший из Петрограда Степан Шаумян вдруг заговорил о новых ленинских идеях — самоопределении вплоть до отделения. «Мы близко подходим к социальной революции, следовательно, нам меньше следует бояться децентрализации», — говорил он. Разгорелся ожесточенный спор, в результате которого в резолюции съезда под влиянием Шаумяна записали:
«Автономия Кавказа, с созданием сейма…».
По злой иронии судьбы, вскоре на Кавказе появились и автономии, и сейм. Правда, большевики были от них не в восторге, а подчас и в ужасе, ибо история в своем непреклонном развитии забыла посоветоваться с Лениным. Он-то имел в виду, что автономные народы будут существовать под его чутким руководством и жить по его программе — а они взяли и не захотели…
…В отличие от большевиков, все влиятельные партии Закавказья — и «Дашнакцутюн», и «Мусават», и грузинские меньшевики — все были за единство с Россией. Кое-кто на словах, чтобы не отталкивать население — мусульмане-мусаватисты с самого начала тяготели к Турции, но до поры это тяготение предпочитали не афишировать. Другие вроде бы на деле — армяне-дашнаки, представители народа, на собственной шкуре испытавшего прелести турецкого владычества и резни «неверных», понимали, что, кроме России, от турок их никто не спасет. У грузинских меньшевиков были свои идеи — Великой Грузии, но о них несколько ниже… Надо только упомянуть, что они с самого начала своего существования были «грузинской» партией, в отличие от большевиков, состав которых был интернациональным. Это чтобы не думать долго, почему в других республиках националисты, а в Грузии вдруг — меньшевики.
А потом пришло известие, что 25 октября 1917 года в Петрограде взяли власть большевики. Относиться к этому событию серьезно было немыслимо — ну кто на Кавказе серьезно относился к большевикам? В первые дни так никто толком и не понял, что, собственно, произошло в столице. Поняли только одно — скорее всего, центральной власти какое-то время не будет. Тогда-то и наступил «момент истины» для всех национальных сил.
Уже 11 ноября представители партии азербайджанских националистов «Мусават», партии армянских националистов «Дашнакцутюн» и заступивших место грузинских националистов партий меньшевиков и эсеров собрались в Тифлисе и вынесли решение о создании «независимого правительства Закавказья». 15(28) ноября был образован орган власти под названием Закавказский Комиссариат, который возглавил меньшевик Е. П. Гегечкори.
Сейчас пытаются представить дело так, будто они приняли это решение, спасаясь от большевиков. Да ничего подобного! Кто тогда воспринимал большевиков настолько серьезно, чтобы от них спасаться! Нет, «спасались» они не от большевиков, а от России, точь-в-точь, как в начале 90-х годов XX века…
.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23