Пусть они были жабы, но Шафт вовсе не желал быть для них москитом. Продвигаясь в толпе, он начал стягивать пиджак. На вид им было по тридцать – тридцать пять лет. В бизнесе достаточно давно. Им хватило жестокости, чтобы выжить, но не хватило ума выйти из простых исполнителей.
По пути Шафт столкнулся с двумя девицами в мини-юбках в компании худосочного очкастого парня в твидовом костюме. Мини-юбки на девицах трещали по швам. Отличительной чертой Уэст-Виллидж являлось то, что все его жители выглядели как писатели. На самом деле очень немногим приходилось что-то писать. Чаще приходилось выписывать фальшивые чеки. Однако пухлые девицы никогда не жаловались на фальшивые чеки от худосочных парней.
У ближнего конца стойки, где помещалась откидная панель, четверо здоровых черных мужчин сгрудились вокруг маленькой блондинки. Бармен выходил из-за стойки в среднем три раза за ночь, чтобы выкинуть за дверь очередного буяна. Клиент обыкновенно орал, что ноги его больше не будет в этой дыре, но назавтра все равно являлся.
За стойкой сегодня работал Ролли Никерсон – высокий тощий актер, который обычно пребывал под сильным кайфом. Выбрасывая из плеч свои длинные руки, как осьминог – щупальца, он одновременно открывал бутылки, вытирал стойку, смешивал коктейли и колол лед. Амфетамин скворчал у него в мозгах, и он действовал точно заведенный. В баре «Доктор Но» бармены бывали либо невероятно заняты, либо совершенно свободны – и молча стояли за стойкой, улыбаясь в просящие глаза посетителей. Никто не жаловался. Если кому-то не нравилось, он мог пойти в «Бистро» на Джейн-стрит или «Белую кобылу» на Хадсон. Проходя этот путь, любой так или иначе окосевал.
Шафт проталкивался сквозь толпу, закатывая рукава рубашки. Он внимательно следил за всеми, а не только за парочкой в углу. В баре были люди, которых он знал и которые могли бы сказать своим спутникам: «Смотри, а вон и Шафт. Помнишь, ты видел его, когда...» Он надеялся, что эти двое – даже если и знают, как его зовут, что маловероятно, – не такие дураки, чтобы открывать пальбу при любом подозрительном звуке, но осторожность и тут не повредит.
Он вытащил конверт из кармана пиджака и стал открывать, держа у самых глаз, как опасливый картежник – карты. Чертовы деньги были почти все по сто долларов. Покопавшись в конверте, он наконец нашел две купюры по пятьдесят и засунул конверт в левый задний карман.
Шафт протиснулся в тесное окружение хихикающей блондинки. Одного местного парня он знал. Остальные, совершенно чужие, подозрительно на него уставились: что это еще за хмырь?
– Привет, – сказал он своему знакомому. Тот, кажется, служил лифтером в какой-то башне неподалеку. Шафт вручил ему свой пиджак, а галстук засунул в карман рубашки. – Подержи минутку, ладно?
Парень был пьяный, в заломленном на правое ухо берете, но сейчас слишком растерялся, чтобы устраивать шум. Он взял пиджак и только спросил:
– С кем ты будешь драться?
– Ни с кем. Я иду работать, – ответил Шафт, направляясь к откидной панели. Враждебность, с которой его встретили, сменилась облегчением. Значит, ему не нужна наша цыпка, он просто тут работает. Они заулыбались. – Я заберу его у тебя, когда расчищу там местечко.
– Смотрите, какой хороший пиджак, – сказал пьяница. – Если продать его доллара за три-четыре, то можно будет ходить в места и почище.
Все засмеялись. Шафту было не до смеха, но он смеялся, не сводя глаз с убийц и Никерсона.
– Правильно, – кивнул он, – только у того парня, у которого я его украл, больше четырех не проси.
Все опять засмеялись, кроме блондинки. Что, если этот тип и вправду вор? Она затихла, уткнув свой розовый носик в бокал с джин-тоником. Мужчины расступились, давая Шафту пройти. Только бы какой-нибудь болван не заорал: «Эй, Шафт, ты новый бармен? Налей мне виски».
Но все – пьяные или под кайфом – вели себя на удивление тихо, и Ролли Никерсон тоже. «Какая тихая жизнь у меня пошла», – подумал Шафт. Никерсон возился под стойкой у ванны со льдом. Заметив краем глаза, что кто-то к нему влез, он поднял голову, увидел Шафта и заулыбался. Шафт кивнул. Убийцы ничего не заметили. Шафт для них был просто еще один черномазый из миллиарда черномазых. Если он полез за стойку, значит, так надо. Значит, он просто новый бармен. Их человек не бармен.
Шафт начал расставлять бутылки в баре и спросил, не хочет ли компания еще чего-нибудь выпить.
– Ты угощаешь, я отдаю тебе пиджак.
– Идет. Что будешь пить?
На лице Никерсона появилось недоуменное выражение. Шафт протянул ему руку. Выражение изменилось после того, как он увидел в руке две зеленые купюры. Покосившись на цифры в уголке, он взял деньги и небрежно положил в карман.
– Не хочешь перейти на другую сторону и чего-нибудь выпить? – предложил Шафт.
– Да ты купил себе салун, приятель!
Никерсон дружески потрепал Шафта по плечу и стал протискиваться мимо него к выходу. Отчего не пустить парня за стойку, если ему так приспичило? А за сто баксов он вставит себе золотые коронки. Полная пасть золота! Боже, он станет звездой! Хозяин приезжает только часа в три-четыре, считает выручку и запирает бар. Покуда можно не беспокоиться. Если что – он ведь всегда рядом.
– Где пушка? – спросил Шафт. Никерсон остановился.
Несколько месяцев назад, в разгар рождественских налетов, он показывал Шафту тупоносый кольт 38-го калибра. Сейчас этот пистолет висел на гвозде в недрах стойки. Тогда он даже спросил Шафта, как детектива, что ему делать, если какой-нибудь засранец захочет ограбить кассу.
– Забудь, что у тебя есть оружие, – сказал ему Шафт. – Будь приветлив с этим человеком, улыбайся и отдай ему все деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50