В лагеря загнали и 30 тысяч политических беженцев из Германии, которые горели желанием бороться с Гитлером, в основном евреев и антинацистов. В лагере Ле Верне оказались бывшие бойцы интернациональных бригад, сражавшихся с фашистами еще в Испании 1936-1939 гг. После падения Голландии в лагеря загнали всех людей немецкого происхождения во Франции. В Париже мужчин сгоняли на стадион «Буффало», женщин — на зимний велодром. Аресту подверглись уже десятки тысяч душ. Некоторые согласились пойти служить в Иностранный легион — большой французский штрафбат. Других забрали в военно-трудовые батальоны. Кого-то отправили на рудники и каменоломни в Марокко — как у нас в сибирские лагеря. Часть людей депортировали в концлагеря у Пиренеев.
Повальные аресты во Франции продолжались и в последующие недели. 18 мая министром внутренних дел стал герой победы над немцами 1918 года, энергичный Мандель. Он бросал людей в тюрьмы без разбора. За одну неделю в Париже прошло 2 тысячи обысков и 60 тысяч допросов! В тюрьму отправилось пятьсот человек. Многих чиновников сняли с работы. Некоторых приговорили к заключению за пораженческие настроения и разговоры. Каждый вечер в Париже десятки вооруженных патрулей проверяли подземные лабиринты канализации и задерживали подозрительных лиц. Вновь арестованных бросали в концлагеря на юге страны. Например, в лагере Гюрс скопилось 13 тысяч человек — не только немцев, но и коммунистов, анархистов, заподозренные эльзасцы, евреи, греки, русские, армяне, фламандцы и голландцы. В лагере кишели крысы, вши и блохи. В лагере Ле Верне томились 6 тысяч душ. Когда на Францию напала еще и Италия, в лагерь доставили несколько тысяч итальянцев, выловленных по всей стране. А заодно — и польских евреев-беженцев, причем санкцию на их массовые аресты Парижу выдало польское эмигрантское правительство.
Несмотря на такой размах репрессий, страх перед пятой колонной, как отмечает де Йонг, не только не уменьшался, а продолжал раздуваться до чудовищных размеров. Паника не рассасывалась. Наоборот, пошли слухи о предательстве в самых верхах Франции. Когда после трех недель борьбы капитулировал король Бельгии Леопольд, его стали называть изменником, заманившим англо-французские войска в свою страну, как в ловушку. Мол, любовницей короля была агентесса гестапо. Французы стали видеть в беженцах сплошных шпионов. Целые селения выгоняли беженцев, обзывая их пятой колонной….
Так погибла Франция, сожравшая саму себя в приступах дикого ужаса.
Смотри, читатель: цивилизованные, культурные французы, не знавшие ни Сталина, ни ГУЛАГа, ни НКВД и 1937 года, за какие-то считанные дни в той войне превратились в кровожадную толпу, готовую убивать любого подозрительного без суда и следствия, заживо сжигать людей в вагонах. С французов слетела тонкая шелуха современной демократической цивилизации, и наружу вылез архаичный, обезумевший от страха средневековый человек, готовый поверить в любой бред, в ведьм и колдунов (парашютистов и пятую колонну). Французы стали доносить друг на друга, бить чужаков и заводить концентрационные лагеря.
Вот — лучший ответ тем, кто продолжает поносить Сталина и его действия в сорок первом. Реалии Франции мая-июня 1940 года и СССР годом позже поразительно похожи. Впрочем, я пишу эту книгу для будущих командиров и стратегов сверхновой России, которой почти неминуемо придется воевать с могущественным врагом на Западе. Мотайте на ус, друзья, исторические уроки того, как можно воевать с «цивилизованными нациями»…
Пришельцы из будущего
Таким образом, сороковой год стал вершиной успехов Гитлера. Его опыт нам тем более ценен, что воевал он против западных людей, с их особой психологией. Дело ведь в том состоит, что после сорокового подобных кампаний на Западе просто не велось. Ни американские террористические налеты на Рейх во второй половине той войны, ни их действия в Азии, ни югославская кампания в этом смысле не идут в сравнение с тем ценнейшим опытом, который оказался приобретен Гитлером — действовавшим действительно малыми силами на самом Западе. Против людей с западным типом психики. А это весьма актуально для нашей сверхновой России.
1940-й — это вершина неаналитической, хаотической, безумной стратегии Гитлера. Залог его успеха — это потрясающая интуиция гения плюс отличная работа немецкой разведки. И победители Германии далеко не сразу поняли, какая это страшная сила — интуиция гения.
«Что еще мог можно сказать по вопросу об интуиции? Строгий эксперт по разведке, вероятно, ответил бы «ничего», и это значило бы, что любую вещь можно понять без логических рассуждений. Такой тезис, возможно, справедлив в области искусства и религии, но в военных вопросах подобный вывод является не больше, чем догадкой. Как, например, оценить интуитивные выводы Гитлера о слабости Франции? Если бы Гитлер прислушался к утверждениям своих советников по разведке, то он ни за что не предпринял бы агрессии против Франции, Бельгии и Голландии. Но решения Гитлера носили скорее политический, а не военный характер, они основывались на догадках, касающихся морального духа противников, а не военного соотношения сил…» — написал Дональд Маклахлан в 1968 году. Ну что ж, оставим это недоумение на совести человека сугубо логической и рациональной Индустриальной эпохи. Он не смог понять Гитлера. Потому что он столкнулся с гостем из грядущего.
Если подвести итог самым кратким образом, то можно выразиться так: Гитлер мог одерживать ошеломительные победы с потрясающей экономией потому, что расковал свою фантазию и смог вести войну будущего против государств и армий вчерашнего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177