– Твои… волосы… совсем… белые?
– Да, Мать.
– Вот она, недостающая частица Игры, – торжествующе улыбнулась жрица. – Если бы не моя слепота, я поняла бы это сразу. – И старушка тихим, но звонким голосом запела всем известную песенку.

ПЕСНЯ


Пророчество

И будет дева, как снег, бела,
С десницей твердой, точно скала.
Склонятся ниц, испытав эту твердь.
Гончая, бык, кот и медведь.


ПОВЕСТЬ

Когда песня отзвучала и даже эхо ее умолкло, Дженна вскочила на ноги.
– Я не Белая Дева. Наша Мать Альта полагала, что это так, но я это отрицаю. Посмотрите на меня. Посмотрите! – с мольбой обратилась она к друзьям. – Разве я похожа на ту, о ком говорится в пророчестве?
Карум встал и усадил ее рядом с собой.
– Тише, Дженна, – сказал он, гладя ее руку. – Тише. Это только старушечьи бредни. Позволь мне разобраться с этим. – И он обратился к жрице: – Это Гарунийское пророчество, Мать, – белая дева, поклонение животных и все остальное. Но ни один истинный ученый не принимает его всерьез.
– Ах, мой юный Длинный Лук, – думаешь, ты единственный истинный ученый на Островах?
– Конечно же, я так не думаю, – покраснел Карум. – Просто я не ожидал найти здесь свою сподвижницу.
– В этом захолустье, хочешь ты сказать? Среди женщин-воинов? Но мы здесь не все воительницы, как бы я ни походила на таковую. – Старушка добродушно посмеялась. – Одни из нас стряпают, другие убирают, третьи должны управлять всем, как и в вашем мире. Есть среди нас, – она подалась вперед, – и самые что ни на есть истинные ученые. – Откинувшись назад, она продолжила: – Кто знает, Карум, кем я могла бы стать в твоем мире – я ведь дочь Гарунийского лорда. Да, это правда. Но взгляни на мои руки, посмотри мне в глаза, и ты прочтешь мою судьбу. Меня завернули в шитые золотом пеленки и оставили в вереске через много лет после того, как беловласая Альта подбирала младенцев в горах. Но женщины хеймов в ее честь продолжали собирать этот, отвергнутый другими, урожай. Меня доставили в этот хейм и воспитали из меня правительницу. Годы спустя, когда род моего отца угас, был послан гонец – он обошел все хеймы, спрашивая, нет ли у них слепой девочки с шестью пальцами на каждой руке. Но моя приемная мать и сестры не отдали меня, да я и сама не пошла бы. Я принесла обет Альте и остаюсь ей верна. – Жрица помолчала, приложив палец к губам.
– Всем было ясно, что я необычное дитя и мне не суждено умереть просто так на склоне холма. Но никто не знал, что суждено мне вместо этого. Я выбрала путь познания и, в числе всего прочего, изучала и то, что касалось мира, где жил мой отец. Мне помогали уши, сильные, надежные дочери разума. За эти годы с помощью ушей, Карум, я узнала столько, сколько тебе вовек не узнать с помощью глаз.
– Прости меня, Мать, я говорил, не подумав, – сказал Карум, ударив себя кулаком в грудь.
– Бездумие – привилегия юности. Но и познание тоже. Думай же, Карум Длинный Лук. Быть может, мы с тобой родня по крови, но по душе уж верно родня. Мы оба ищем связующие звенья между вещами. Ты видишь – я знаю Гарунийское пророчество.
– Это просто песенка, Мать. Никто в него не верит.
– Думаешь, я только эту песенку и знаю? – засмеялась жрица. – Нет, дитя: я знаю пророчество целиком. Я знаю, что дитя должно родиться в разгар зимы от девы – хотя мы здесь в хейме полагаем, что под «девой» подразумевается юная женщина, почти ребенок. Знаю, что у дитяти должны быть три матери, и все прочее. А знаешь ли ты столь же хорошо альтианское пророчество?
– Я его совсем не знаю. Почти все, что касается Альты, скрыто от посторонних.
– Мы того и хотели. Но скажу тебе вот что: наше пророчество – светлая сестра, а ваше – темная. Мы верим в то, что родится дитя, белое как снег… какого цвета твои глаза, Дженна?
– Черные, Мать, – но…
– Белое как снег, черное как ночь, красное как кровь.
– Но что же в ней красного? – спросил Карум.
– Разве я все знаю? Пророчества говорят языком загадок и снов. Часто под одними словами подразумеваются другие. Часто понимание приходит к нам лишь тогда, когда предсказанное уже совершилось. Возможно, красное – это кровь Гончего Пса. Или первая кровь самой Дженны. Но у нас, как и у Гарунов, ясно говорится, что она станет владычицей и положит начало новому миру. Первейший долг Матери каждого хейма – ждать и искать ее, белое дитя, Анну.
– Анна, – задумчиво повторил Карум. – Белое дитя, великая белая богиня.
Мать Альта кивнула.
– Не раз я думала, что я и есть Анна – ведь мои волосы полностью побелели за одну ночь, когда мне было восемнадцать.
И стоило посмотреть на меня, чтобы понять, что Альта отметила меня своей тяжкой дланью. Мы ждали долго, но ничего так и не случилось, и, наконец, сестры стали жалеть меня как жалкую, уродливую калеку. Но меня никогда не оставляла надежда, что я окажусь как-то причастна к пророчеству. Пусть я не Анна – я могу быть ее предтечей, ее провозвестницей, той, что воспоет ей хвалу. И вот Анна здесь.
– Нет, Мать. Это не я, – вскричала Дженна: – Никакое я не белое дитя – я просто Дженна из Селденского хейма. Когда я простужаюсь, у меня течет из носа. Когда в жарком попадаются бобы, я пускаю ветры. Я не Анна – я обыкновенная девочка.
– Знамения налицо, дитя мое, как бы тебе ни хотелось, чтобы было иначе. Правда, что и раньше встречались девочки с тремя матерями, а также беляночки с волосами, как снег, и глазами, как разбавленное вино. Но Гончий Пес склонился перед тобой. Нельзя забывать об этом.
– Он не склонился, он умер – с моим мечом в глотке и ножом Пинты в бедре.
– Можно ли склониться ниже?
– Напророчить можно что угодно. К примеру, что у богини будут рыжие волосы и что коза и конь склонятся перед ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129