Вскоре от ужина остались только обглоданные кости да служивший украшением левкой.
Пинта, деликатно рыгнув, улеглась на кровать. Дженна устроилась рядом с ней. Карум, с тоской посмотрев, на свободное место около, лег на полу под окном и укрылся краем входившего в связку одеяла. С кровати слышалось ровное, слитное дыхание девочек. На полу было жестко, и чувствовался даже какой-то торчащий гвоздь. Карум уже приготовился к бессонной ночи, но тут неожиданно для себя уснул. Ему приснилась Дженна, привязанная к стулу, – ее длинные белые волосы закрывали лицо, и их как будто шевелил ветер с моря. Дженна что-то кричала ему, но вместо слов слышался тонкий, отчаянный детский плач.
Проснулись они не от утреннего солнца, а от голоса Армины.
– Мать Альта проснулась и спрашивает вас. Она все помнит. Пошли.
Они быстро поднялись, и девочки по очереди причесались гребенкой Армины. Та принесла им воды в кувшине и таз. Ароматическая вода веяла прохладой. Все это время Карум стоял к ним спиной, а потом велел им выйти.
– Долго же мужчины моются, – заметила Пинта.
– Может, им надо мыть больше, чем нам? – предположила Дженна.
– Вижу, ночь у вас и правда прошла спокойно, – засмеялась Армина.
– Мы спали, – сказала Дженна.
Карум, умытый и причесанный, вышел к ним и сказал:
– Чего бы я только не дал за настоящую ванну.
– Это можно устроить, – сказала Армина. – Днем или ночью?
– Мне все равно – лишь бы горячей воды было вдосталь.
– Все равно? – фыркнула Армина. – Экая невинность.
Пинта с Дженной захихикали, а Карум побагровел.
– Но у нас нет времени на купание… и на все прочее тоже. Мать требует нас к себе. – Армина быстро провела их по задней лестнице.
Дверь у жрицы была открыта, и Мать Альта ждала их.
– Входите, входите скорее. Нам нужно поговорить о будущем Дженны.
– Почему не о моем, Мать? – спросила Пинта, садясь у ее ног. – Или не о будущем Карума?
Рука жрицы потянулась к ней, и Пинта отпрянула.
– Дитя, если Дженна та, кто я думаю, то ее будущее неотделимо от нашего. Она как быстрая река, которая несет нас своим течением. А тебе, милое дитя, нужно научиться думать, прежде чем говорить, и не выскакивать вперед. Пусть твоя голова идет впереди сердца – иначе тебе вовсе никакого будущего не видать.
Пинта поджала губы и насупилась.
– Не обижайся, – сказала ей Дженна. – Ама всегда твердила тебе то же самое.
– А ты, Анна, – сказала, повернувшись к ней, жрица, – должна больше прислушиваться к голосу сердца, и пусть твоя тень удлиняет твой рост. Лучше всего, когда сердце и голова идут рука об руку.
– В последний раз говорю тебе, Мать: я не Анна. Я думала над этим всю ночь, я просила Альту дать мне знак. И…
– И что же? – подалась вперед старушка.
– И ничто не сказало мне о моем предназначении. Ничего не посетило меня, кроме обычных воспоминаний детства.
– Ты полагаешь, что рождение Анны должно сопровождаться громом и молнией? Или что ей следует расти в лесу, где звери бы ее нянчили?
– Но ведь хоть что-то должно быть, – взмолилась Дженна. – Хоть что-то необычное?
– А узнала бы ты это необычное, Джо-ан-энна, если бы оно случилось с тобой? Или истолковала бы его по-своему, чтобы втиснуть в рамки обыкновенной жизни? Будь спокойна. Когда мы с тобой давно уже будем в Пещере, поэты и сказочники придумают тебе самое необычайное рождение.
Дженна потупилась, не в силах смотреть в эти мраморные глаза. Она старалась вникнуть в слова жрицы, но живот у нее разболелся, словно от голода, и в ушах загудело. Потом она поняла, что гул идет из окна.
Мать Альта тоже прислушалась. Пинта подошла к окну, привстала на цыпочки и выглянула.
– Что там такое, дитя?
– Куча верховых за воротами. Они что-то кричат, но я не разбираю слов. Стражницы над воротами отвечают им. Один сидит на сером коне…
Карум метнулся к окну.
– О боги! Люди Короля! А это сам Бык. Теперь мы пропали.
– Бык грозит копьем стражницам, – сообщила Пинта.
– На конце копья что-то есть, – заметил Карум.
– Да, вижу. Ох! Глаза Альты! – Пинта отошла от окна со странным выражением на лице и прошла в угол, где они накануне оставили свои котомки. Вывалив содержимое своей на пол, Пинта перерыла все пожитки и вскрикнула в ужасе.
– В чем дело, Марга? – спросила Мать Альта. Дженна подбежала к окну сама и стала смотреть – при ее росте ей не нужно было вытягиваться.
– Вижу – вот он, Бык. Но что это? Ох, Пинта! Ведь это же моя светлая куколка – та, что я отдала тебе.
– Я не могу найти ее, Дженна, – с отчаянием ответила Пинта. – Наверное, она выпала у меня из котомки.
– Но когда, Пинта, когда?
– Не помню. Она была у меня, когда я пустилась вслед за тобой. Я спала, держа ее в руках.
Дженне живо вспомнилось, как она сама спала на дереве с куклой Пинты в руках.
– И больше я ее не вынимала – положила сверху, и все. Потом мы встретили Карума, и… – Пинта в ужасе осеклась, закрыла лицо руками и содрогнулась.
Мать Альта, не видя ее, верно разгадала это внезапное молчание.
– Ты вспомнила, дитя.
– Во время боя с Гончим Псом я упала на свою котомку, и из нее все высыпалось. Когда мы схоронили его, я все собрала – то есть это тогда я так думала. Выходит, я не заметила куклу в тумане.
– Эх ты, бестолочь! – в сердцах бросил Карум.
– Потише, Длинный Лук, – вмешалась Армина. – Она сражалась за тебя.
– Мы не могли спать так близко к могиле, – тихо продолжила рассказ Дженна, – поэтому отошли немного, а утром уже не вернулись туда.
– Я понимаю теперь, как все было, – кивнула Мать Альта. – Эти мужчины, Люди Короля, пришли по следу Пса на место боя и нашли могилу, а рядом куклу. Кто же мог играть в куклы в глухом лесу, как не юная альтианка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129