– Звоните вечером, – продолжал Плотников, расправившись с кофе и закуривая «Кэмел». – Впрочем, утром тоже можно звонить, меня не будет, но мне передадут.
Он несколько раз повторил телефонный номер, а Лунин по давней привычке мысленно разделил его на несколько исторических дат. Так запоминалось не в пример легче.
– Ладно, если что, позвоню. Слушай, а Ольгу ты сможешь спрятать? Ну, скажем, если меня прикончат.
– Прекратите! – возмутился Мик. – Что значит прикончат? И думать не хочу!
– Да очень просто прикончат, – пожал плечами Лунин. – Как Михаила Модестовича, как Фроата, как многих других. Так все-таки?..
– Понимаете, Келюс, – Плотников замялся. – Может, отправить ее на дачу к Киселеву?
– Этого мало. Лидка-то их не интересует. Пока во всяком случае. А вот Ольга… Ты же сам переправлял ее сюда!
– Да, – кивнул Мик. – Причем не особо удачно, на что вы мне сразу и указали. Но взять ее туда, я не могу. Ей там нельзя появляться! Она не просто вне закона, понимаете? Она… Ее там уже нет.
– Кажется, понимаю. – Лунин затянулся сигаретой, и никотиновый дым показался в эту секунду особенно горьким. – Понимаю, Мик. Она вне закона… Ее нет всюду – и у вас, и у нас, и в этой, бином, Утопийской Советской Социалистической…
– Где? – удивился Плотников, но Келюс не стал ничего объяснять. Разговор затих, и вскоре Мик попрощался, обещав заехать вечером, после девяти. Лунин еще некоторое время курил, задумчиво поглядывая на зеленые кроны под окном, а потом решительным движением затушил окурок в пепельнице и. направился к телефону.
Номер, который ему было ведено набирать только в крайнем случае, долго не отвечал. Николай думал уже положить трубку, как на другом конце провода что-то затрещало, словно там включили глушитель, и он услыхал голос Генерала.
– Это Келюс, – начал Николай. – Мне…
– Ты один? – перебил тот. Лунин успел произнести лишь нечто вроде «ага», как голос в трубке вновь прервал его:
– Никуда не выходи, сейчас за тобой подъедут. И никуда больше не звони, ясно?
– Ясно, – вздохнул Келюс, но в трубке уже гудел отбой. Ждал он недолго. Вскоре в дверь позвонили, и на пороге появился старший лейтенант Алексей, на этот раз в штатском.
– Привет, Николай, – быстро проговорил он. – Собирайся, отец тебя ждет…
Николай молча пожал ему руку, зашел в кабинет, достал из ящика стола заранее приготовленную папку, а затем, проверив, не оставил ли включенным чайник, так же молча кивнул.
Во дворе их ждала машина. Шофера за рулем белой «Волги» с правительственными номерами не оказалось, и Алексей сел за руль сам.
– Ну даешь, – хмыкнул он, заводя мотор. – Что ты натворил такого, а? Отец просто вне себя, я его таким давно не видел. Только когда Украина флот потребовала, он так нервничал. Когда ты позвонил, он чуть трубку не разбил, а потом сказал, что отправит тебя лет на десять в лагеря.
– А что? – охотно откликнулся Лунин. – Пожалуй… Лагерь – это еще ничего.
– А Стелла, как услыхала, так тут же потребовала, чтобы тебя не трогали. Мол, ты хороший человек, и это сразу видно. Ну, отец и высказался!..
Вначале Келюс не понял, о ком идет речь, но потом вспомнил ушастую девицу, интересовавшуюся его планами на август.
– Так что, считай, большая часть нашей семьи за тебя, – резюмировал Алексей.
– Ага, – без всякого энтузиазма отозвался Келюс. Машина долго кружила по Столице, в конце концов вырулив на Ленинградский проспект. Алексей то и дело посматривал на часы, приговаривая, что опаздывать нельзя ни в коем случае. Наконец «Волга» подъехала к огромному старинному дворцу, где почти два века назад квартировал невысокий человек в серой треуголке. Чуть в глубине, на небольшой площадке, Келюс увидел черный автомобиль с зеркальными стеклами.
– Пошли! – поторопил Алексей. – Мы и так опоздали на две минуты.
По тону, с которым были произнесены эти слова, Николай понял, что Генерал не любит шутить. Он взял документы и вышел из машины. В ту же секунду дверца черного чудища отворилась, и оттуда вышел знакомый уже Лунину военный – начальник личной охраны. Его взгляд скользнул по толстой папке, которую Николай держал в руке.
– Не бомба, – понял его Лунин, – там только бумаги. Показать?
Военный секунду раздумывал, затем, не сказав ни слова, кивнул в сторону машины. Николай заглянул в открытую дверцу.
– Садись! – услыхал он голос Генерала. – Да быстрее, чего топчешься?
Келюс забрался внутрь, и дверца тут же захлопнулась.
– Я сделал ошибку, Лунин, что решил с тобой поговорить. Тебя надо было просто арестовать, ты же убийца! Убил офицера милиции! По тебе Колыма плачет!
– По мне многие плачут, – не стал спорить Келюс. – А насчет Колымы, так это, бином, еще доказать надо!
Послышался странный звук, словно Генерал зарычал.
– Доказать? Так это не ты убил Цэбэкова? Юлишь, значит? Нашкодил, так признайся!
– Признаюсь, – пообещал Келюс. – На суде я расскажу все – и про комнату, которую охранял в августе, и про то, как погиб парень, которого я сменил на карауле, и про Волкова… Закрытый суд вам не устроить, не те времена, значит, остается прикончить меня до суда.
– Ну это ты брось! – не особо уверенно возразил Генерал. – Мы этим не занимаемся.
– Да? И это не вы обещали расстрелять всех нас, если я не отдам скантр? Ну и про скантр тоже придется рассказать. И про документы. Видите папку?
– Да ты никак меня шантажируешь? – Рык перешел в сдавленный хрип. – Ты… Ты… Мальчишка! Да я тебя прямо здесь пристрелю!
– Давайте! Авось товарищ Вечный вам спасибо скажет.
– Товарищ… Кто? – осекся Генерал.
– Есть такой, – пояснил Николай. – Вы бы у Шинджи… У капитана Цэбэкова поинтересовались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14