Стефан непроизвольно стучал кулаком по борту, разбивая образовавшийся за ночь лед.
Талабек был широкой рекой, около тысячи футов на подступах к Талабхейму, и протекал через всю Империю, многие тысячи миль. Он шумным потоком бежал в горах Края Мира, где бесчисленные малые реки и ручьи сливались в Верхний Талабек и Нижний Талабек в Остермарке, и эти две реки объединялись к западу от Бехафена. Между Остермарком и Талабекландом великая река принимала в себя ледяные воды Ускоя, текущего от великого северного города Кислева по полям, на которых Император Магнус и рыцари Рейкландгарда одолели армию Хаоса. Два могучих потока образовывали собственно Талабек, крупнейшую и самую глубокую реку Старого Света. Она протекала сквозь самое сердце Империи, прорезая леса, потом – через Талабхейм и величественный Альтдорф, где недавно были основаны Магические Коллегии, оттуда – мимо Карробурга и, наконец, впадала в океан в Мариенбурге, портовом городе, окруженном болотами.
Талабек был главной торговой артерией Империи, по которой везли продукты, скот и ценные грузы от моря до самого Кислева. Река была достаточно велика, чтобы по ней проплывали целые флотилии, и это позволяло быстро перемещать серьезные военные подразделения – намного быстрее, чем по суше. И это особенно радовало Стефана.
Маршал подошел и встал рядом с ним. Он оправился от раны, и со стороны никто бы не сказал, что она вообще была, но фон Кессель знал, что это лишь видимость: полководец быстро уставал, хотя и не позволял себе проявлять слабость при солдатах. Маршал молчал, и Стефан невольно напрягся. Когда тот еще только пришел в себя, действия капитана привели его в ярость. Жрица Шаллии испепеляющим взглядом смотрела на Стефана, посмевшего обеспокоить пациента, и ее гнев поверг капитана в большее изумление, чем ярость маршала. Он всегда думал, что жрицы Шаллии терпеливы и мягкосердечны, но эта оказалась прямо-таки грозной в своем недовольстве.
Маршал задал Стефану основательную трепку и минимум час говорил о долге перед Империей и Императором и сыпал обвинениями, которые капитан стоически выслушал. Старший по званию говорил правду, и он клял себя за то, что позволил эмоциям и предрассудкам затуманить свое видение целей и перспектив. Долг перед Империей был превыше всего, и он поклялся, что выполнит волю Императора и вложит в это все свои силы. Двое еще немного постояли в неловкой тишине, и наконец, маршал прокашлялся.
– Страшный там у вас зверь в трюме – с утра чуть не отхватил руку служителю.
Предок этого животного возил на себе в бой деда Стефана. Капитан сам его побаивался, но доставка диковинного создания из зверинца была сопряжена с такими трудностями, что отсылать его назад было как-то неловко.
– Грифоны никогда не отличались кротостью.
Маршал кивнул и еще помолчал.
– Тогда, во время нашего последнего разговора, фон Кессель, я сказал правду, – вымолвил он наконец. – Ты думал не об Империи, а о своем гневе и мести.
– Знаю. Теперь мне это ясно, Рейксмаршал.
Стефан опустил голову. Маршал кивнул.
– Конечно. Хорошо, что ты услышал мои слова, и еще лучше будет, если ты запомнишь их навсегда, особенно если учесть, какую трудную роль тебе предстоит сыграть в будущем.
– О чем вы, сэр?
– Думай, парень, думай, – усмехнулся маршал. – У Грубера не осталось наследников, а даже если бы и были, он сам не смог бы стать выборщиком. Ты очистил свое имя от бесчестия – сам Император объявит об этом. Ты – следующий в роду, Стефан. Тебе и быть выборщиком.
– Я… я не хочу.
– Какого черта? Что это вообще значит – «не хочу»? Тот, кто действительно жаждет стать выборщиком, точно не подходит на эту роль. Думаешь, Император Магнус хотел стать Императором?
– Не знаю. Никогда об этом не задумывался.
– Так вот, он не хотел. Он стал Императором, потому что видел необходимость этого шага для будущего Империи. Точно так же, во имя будущего Остермарка, тебе придется стать графом-выборщиком.
– Рейксмаршал, – сказал Стефан, чувствуя, как внутри что-то болезненно сжалось, – я ничего не понимаю в политике. И не хочу понимать. Я солдат, вот и все.
– Империи больше не нужны политики, Стефан, ей нужны сильные вожди, а ты, несмотря ни на что, обладаешь хорошими данными. Пойми меня правильно, ты никогда не станешь одним из тех, кто одурманивает народ пышными речами. Сигмар упаси, тебе ж ничего не стоит ляпнуть что-нибудь и устроить бунт, но это не важно. Ты – солдат и привык действовать. Ты оцениваешь ситуацию и действуешь так, как считаешь нужным. Получается, правда, по-разному, но… что было, то быльем поросло, главное, что люди доверяют тебе и уважают. Думаю, все получится.
Стефан глубоко вдохнул, словно впитывая информацию. Ему было худо. Еще только не хватало подобной ответственности.
– Вот, – сказал маршал. Он протянул меч, завернутый в лилово-желтый флаг Остермарка. – Ты еще не выборщик, но в моих силах дать тебе это оружие. Сигмар знает, оно тебе еще очень пригодится.
Принимая дар не без трепета, Стефан подержал его, не решаясь развернуть сразу. Меч был тяжелый и словно излучал силу. Древнее, могучее оружие. Стефан осознал это.
Он осторожно развернул флаг. Внутри оказался меч в ножнах, с удобной рукоятью, украшенный богато, но отнюдь не безвкусно – бесценная вещь. Ножны были из простой черной кожи в серебряной оправе. Стефан осторожно сомкнул пальцы вокруг рукояти и вынул Рунный Клык, восхищаясь безупречным балансом.
Он восхищенно смотрел на оружие. Рунный Клык был одной из регалий графов Остермарка с тех самых пор, как во времена Сигмара его выковали гномы – один из двенадцати клинков, символизирующих союз двух рас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73