От городской усадьбы князя осталось много больше, чем от церкви. Здесь исчезли только дворовые постройки, парадное крыльцо, резные дубовые двери и еще кое-какие архитектурные излишества.
Мы поднялись на «новое» бетонное крыльцо. Входная дверь оказалась заперта. Кнопки звонка, конечно, на ней не оказалось. Тогда я вежливо, костяшками пальцев постучал в обитую коричневым пластиком дверь. Несмотря на раннее время, нам никто не отозвался, и мне пришлось начать стучать каблуком. Внутри отеля что-то зашевелилось, и старческий голос спросил, что мне нужно.
– Нам нужен номер, – сказал я.
– Погодите, – попросил он, – я сейчас открою.
Старик начал неспешно возиться с запорами. Не прошло и пяти минут, как дверь отворилась, Мы с Ордынцевой вошли в бывшую генеральскую прихожую. Перед нами стоял сильно постаревший портной Фрол Исаевич Котомкин.
Я просто не нашел, что сказать, смотрел не него во все глаза.
По самым оптимистичным подсчетам ему теперь должно было быть лет двести пятьдесят, Когда-то этот человек был крепостным моих родственников. Потом он стал портным, перешел на оброк и держал здесь, в Троицке, единственную портняжную мастерскую. У меня в голове мелькнула мысль, что, возможно, он принадлежит к племени долгоживущих людей.
– Это вы? – невольно воскликнул я.
Старик неспешно надел очки и внимательно на меня посмотрел.
– Простите, товарищ, я что-то вас не припомню, – виновато сказал он.
– Это вы меня извините, я обознался, – с облегчением сказал я. – Вы удивительно похожи на одного моего знакомого, Фрола Исаевича Котомкина.
– Как вы сказали, – после долгой паузы, переспросил вахтер. – На Фрола Исаевича Котомкина? Так звали одного моего далекого предка. Выходит, есть еще и другие Котомкины…
– Да, да, конечно хотя фамилия это и редкая. Нам можно войти? – спросил я,
– Да, да, конечно, входите, – ответил потомок портного, пропуская нас в бывшую малую гостиную
Она была обезображена временем и безвкусицей новых владельцев. Мебели здесь не было, а стены оказались расписаны красочными «панно», изображавшими боевые будни русских богатырей, У «отеля» внутри, как и снаружи, был какой-то нежилой вид.
– Вы, по-видимому, хотите здесь переночевать? – поинтересовался старик
– Да.
Старик пожевал губами и огорченно сказал:
– Наш отель потерял очередного владельца и, к сожалению, не работает. Я здесь что-то вроде сторожа, хотя воровать у нас, собственно, нечего. Все, что было можно украсть, давно украли.
От огорчения я выругался и в сердцах стукнул кулаком по стене. Вместо отдыха нам теперь предстояло полночи рыскать по городу в поисках пристанища. Старик сочувственно посмотрел на меня и, когда мы встретились взглядами, красноречиво развел руками.
– А есть здесь еще что-нибудь вроде гостиницы?
Старик только покачал головой. Потом, как будто его осенила гениальная идея, взмахнул рукой:
– Если вам негде переночевать, то я могу предложить вам остановиться у меня, Я живу в доме моего предка Фрола Исаевича, тезку которого вы знаете. Это совсем недалеко отсюда. У нас с женой прекрасная двухкомнатная квартира. В свободную комнату мы иногда пускаем жильцов. Вам там будет удобно, а плата меньше, чем в отеле.
– Ты как, согласна? – спросил я Ордынцеву.
Она молча кивнула. Кажется, увиденные за последние полчаса реалии нашего времени произвели на нее такое сильное впечатление, что она пребывала в «культурном шоке» и на внешние раздражители вроде меня почти не реагировала.
– Нам это подойдет, – поблагодарил я сторожа.
Мы представились. Старик надел габардиновый пыльник, и мы вышли на улицу. Идти было недалеко. Пока мы добирались до знакомого дома, Эдуард Львович, так звали нашего нового знакомого, рассказал, что всю жизнь преподавал в школе историю и тогда же увлекся краеведением.
Я спросил, когда и почему переименовали город. Оказалось, что назвали его в честь героя Гражданской войны, погибшего в двадцатом году от рук белогвардейской банды. Меня это удивило. В двадцатом году, чему я сам был свидетелем, никаких боев здесь не было, и гражданская война прошла стороной, Я поинтересовался подробностями.
Однако, услышать объяснения не успел. Мы уже дошли до дома Фрола Исаевича, а позже его внучки Екатерины Кудряшовой, с которой какое-то время я состоял в близких отношениях.
Когда мы поравнялись с воротами, я толкнулся, было, в знакомую калитку.
– Вы куда? – удивленно спросил Эдуард Львович,
– Вы же меня сам пригласили, – ответил я, не сразу поняв свой промах,
Потом догадался, что за прошедшее время здесь все могло поменяться, и неловко объяснился:
– Мне показалось, что это ваш дом.
Старик не врубился в ситуацию и виновато ответил:
– Дом теперь поделен на несколько хозяев. В мою квартиру вход за углом.
Мы свернули в переулочек и попали во двор через боковые ворота, которых раньше не было. На улице было темно, и обозрение окрестностей я оставил на утро. Мы подошли к боковой стене дома, в которой прорубили новый вход.
– Я сейчас включу свет, – пообещал краевед и, к радости Ордынцевой, щелкнул выключателем. Над дверью загорелась тусклая лампочка.
Мы все вошли в квартиру историка. Эдуард Львович занимал две маленькие комнатушки, выкроенные из спальни Екатерины Дмитриевны Совсем недавно, всего в 1856 году, мы устраивали с ней здесь любовные оргии, а теперь тут пахло кислыми щами и бедностью. Со старенького, обшарпанного кресла поднялась симпатичная старушка, не очень удивленная неурочным возвращением мужа со службы.
Мы познакомились. Женщину звали Зинаидой Ивановной. Я осмотрелся. Скромная обстановка, ламповый черно-белый телевизор говорили о низком достатке потомка богачей, Потом внимание привлекла висящая на стене книжная полка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97