– Не туда смотришь, – сказал я, усиливая «иностранный» акцент, и высунул ствол пищали в стрелковую щель.
Сомову наведенное на него оружие не понравилось, он сделал свирепую мину и открыл, было, рот обругать наглецов, но Минин не дал ему заговорить:
– Не остановишь стрельцов, молись, жить тебе осталось меньше минуты.
Угроза была нешуточная, и пятидесятник дрогнул. Он опять поднял посох, покачал им из стороны в сторону, и отряд остановился.
– Я-то что, мне приказали доставить холопов, что на дворянина напали, я и выполняю, – примирительно сказал он.
– Кто приказал?
– Стрелецкий голова нашего приказа. Сдавайтесь добром, а то вам же хуже будет. Меня застрелите, за мной, вон, целая рать стоит. Все равно не отобьетесь.
– Только тебе от того легче не будет, – философски заметил Кузьма, – коли нас убьют, значит, на том свете встретимся.
– Что делать-то будем? – вернул разговор в реальное русло стрелец.
– Уводи своих людей, – предложил я. – Скажешь, никого не нашел.
– Донесут...
Со стороны усадьбы послышался негромкий свист. Я подмигнул Кузьме, и он продолжил переговоры:
– Дай нам часок подумать, может быть, и сдадимся.
– Час не могу.
– А сколько можешь?
– Половину от того, что просишь.
– Мало, – вмешался в торг я, – нам нужен час.
– Да что вам думать-то! – взмолился пятидесятник. – Мы вас все одно победим. Ну, посидите полчаса да выходите! Вы меня поймите, я человек подневольный. Мне велели, я исполняю.
– Ага, значит, «ничего личного».
– Чего лишнего? – не понял Сомов.
– Ладно, Идите и ждите полчаса, – подвел итог торга Минин. – Тогда и узнаете наше решение.
Стрелецкий офицер, радуясь, что сумел выйти живым из сложной передряги, повернулся и быстро пошел к своему отряду. Мы же, не мешкая, побежали к пролому в стене.
Как мы с Кузьмой предполагали, Сомов нас обманул. Не успели мы с ним добежать с тяжелой пищалью до пролома в ограде и вскочить в седла, как со стороны ворот раздался оглушительный ружейный залп – это стрельцы пошли на приступ ворот. Не теряя времени, мы поскакали в лес. Вся наша команда была в сборе. Волонтеров напугала стрельба, и наше появление было встречено с ликованием.
Мы въехали в лес, но дальше пришлось идти пешком. Лес был густой, тропинка узкая, и верхом было не проехать. Даже я ковылял на своих травмированных ногах.
– Чего это стрельцы на нас взъелись? – спросил Крайний. – Мы вроде ничего плохого не сделали.
Я объяснил, в чем дело.
Как всегда, начались споры о справедливости. Почему-то чем ее меньше, этой самой справедливости в нашем отечестве, тем чаще тема правды становится предметом всеобщего обсуждения. Причем правды и справедливости жаждут все, и низы, и верхи, только понятие о них у каждого свое.
– Что будем делать? – негромко, чтобы разговора не слышали волонтеры, спросил меня Минин. – Крестьянам нельзя возвращаться домой, их тут же всех переловят и перебьют.
Вопрос был сложный. Куда девать конный отряд из семнадцати человек, я не знал. Деньги на их прокорм у меня были, но что с ними делать, куда применить, я не представлял.
– Ладно, что заранее думать, – неопределенно ответил я. – Проводим тебя, а там видно будет.
– Ты что, собрался со мной идти до Нижнего Новгорода?
– Посмотрим. Еще нужно попасть на хутор и откопать казачий клад. Ты сможешь с такими ценностями один добраться до дома?
– Если только на струге по Оке.
– Не опасно? Стенька Разин на Волге не балует?
– Это кто такой? – не понял Кузьма.
– Наш народный герой, разбойник. Вроде, – задумался я, подбирая известный Минину персонаж, – вроде Ивана Болотникова.
– И о таком не слышал, – признался Кузьма.
– Восстание такое было, – нетвердо ответил я, не помня точно даты крестьянской войны, затеянной этим действительно выдающимся человеком.
– Мало ли у нас на Руси бунтовщиков, всех не упомнишь, – извиняясь, сказал Кузьма.
– Это точно, у нас всегда не хватает хлеба, но не желающих захватить власть.
– Опять ты, Григорьич, загадками заговорил. Очень вы, закордонные люди, любите непонятно говорить!
Продвигались мы медленно. Лес был густой и нехоженый. Направление мы взяли на юг, чтобы не попасться на пути стрельцам и в то же время продвигаться в сторону хутора с казацким кладом. Можно было предположить, что, не обнаружив нас в поместье, карательный отряд снарядит за нами погоню, или устроит облаву.
Так что стоило подстраховаться и появиться только там, куда еще не дошли слухи о наших ратных подвигах. Минин лучше меня ориентировался на местности и предлагал направление. За разговорами мы вышли к большой дороге.
– Нужно выслать вперед дозор, – предложил я.
– Зачем? – не согласился Кузьма. – Нам нужно убраться отсюда поскорее и подальше, мы и так потеряли много времени. Коли стрельцы захотят нас искать и перекроют дороги кордонами, нужно будет пробиваться с хода.
В этом мнении был резон. Однако и слабое место, если мы наткнемся на главные силы Сомова, то уйти будет трудно, и потерь не избежать.
– Давай лучше проверим, есть ли кто на дороге, и будем решать. Учти, что у стрельцов пищали, а у нас только белое оружие.
– Я сбегаю, – предложил парнишка по прозвищу Кнут, – я глазастый!
– Давай, беги, – согласились мы. – Только быстро, одна ногатам, другая здесь.
Парнишка исчез в зелени придорожных кустов. Наше усталое от долгого пешего пути воинство село отдыхать. День клонился к вечеру, было тепло и сыро. За спешным отступлением никто не озаботился о провианте. Впрочем, крестьяне, привыкшие к частым вынужденным голодовкам и церковным постам, не роптали.
Прошло около часа, а Кнут все не возвращался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95