С этим трудно было поспорить.
– Теперь расскажи, как ты оказалась у крестной? – вернулся я к истокам преступления.
Прасковья задумалась, вероятно, не зная с чего начать. Потом коротко ответила:
– После чумы.
– Рассказывай с самого начала, с того времени, когда осталась одна, – попросил я.
Прасковья послушно кивнула и начала бытописание своей короткой, неустроенной жизни. Рассказывать она не умела, путалась в подробностях, задерживалась на незначительных деталях, повторялась, роняла слезы, когда вспоминала своих умерших во время чумы родных. Однако, в конце концов, я сумел разобраться в нехитрых переплетениях ее судьбы.
Покойный отец моей спутницы был богатым купцом, вел торговые дела достаточно успешно, и семья ни в чем не знала нужды. Жили они в одном из тех Двух теремов, которые я только что видел. Их соседом и компаньоном отца был его двоюродный брат. Во время чумы погибли почти все родственники, каким-то чудом выжила только малолетняя Прасковья и жена двоюродного дяди, та самая крестная. Она и взяла на себя попечение о девочке, присоединив, как я понял, ее усадьбу к собственной, соседней. Отсюда и возникло удивившее меня большое имение.
Куда делось родительское состояние, девочка, конечно, не знала. Я же подумал, что и его мудрая вдова объединила со своим. Дальше все предельно ясно. Прасковья выросла, превратилась в девушку и ее, как наследницу, хитрая крестная отправила подальше от имущественных претензий.
История при всей своей банальности очень дурно пахла, к тому же меня заинтересовала возможная связь крестной с компанией из постоялого двора. Так что навестить ее следовало в самое ближайшее время, даже в старом, а не новом платье.
Как это сделать, я пока не придумал, решил вернуться туда без Прасковьи и во всем разобраться на месте.
Пока же мы не спеша возвращались на нашу окраину. Девушка под впечатлением собственного рассказа и нахлынувших воспоминаний совсем сникла, опустила поводья и ехала, не глядя не дорогу. Я же задумался о предстоящей ночи и прикидывал, как лучше решить ситуацию со своими противниками.
Можно было подготовиться и пассивно ждать нападения, это был наиболее безопасный вариант, но чреватый потерей инициативы, второй – нанести, как говорится, превентивный удар. Но тут было свое слабое место, я был один, да еще связан опекой, к тому же до сих пор не знал, кому, собственно, противостою.
– Как ты думаешь, – прервала мои размышления Прасковья, – что там сейчас делается?
– Где там? – не понял я. – Ну, там, в нашем трактире. Мы ведь как оттуда уехали, так больше ничего и не знаем.
Известно, что устами младенцев глаголет истина.
– Я сегодня вечером туда наведаюсь, и все разузнаю, – пообещал я, подумав, что по собственному разгильдяйству, упустил из виду само гнездо преступников.
– Можно я с тобой? – попросила девушка.
– Это слишком опасно, – начал я, собираясь ей отказать, но Прасковья меня перебила:
– Я же там долго жила и все знаю! Мы только посмотрим одним глазком и сразу же уедем.
В этом был резон. Девушка уверенно держится в седле и, если возникнет опасность, вполне сможет ускакать. До вечера было близко, и наступило время, когда обитателей притона увозят «на работу», и на постоялом дворе почти никого не остается.
– Ладно, поехали, – решил я, – посмотрим издалека и сразу же назад.
– Там есть место, откуда все видно, а нас будет незаметно, – обрадовалась Прасковья. – Ты знаешь, меня почему-то так туда и тянет!
Над разгадкой такого психологического феномена я думать не стал, повернул своего донца, дал ему шпоры, и мы легкой рысью поскакали на разведку.

Глава 9

Добрались мы до постоялого двора довольно быстро, но с небольшим приключением. Дорогу туда я знал только ту, по которой уже ездил, то есть мимо кузнечных бизнесменов. Пришлось ехать тем же путем и теперь. Возле ворот, там же, где меня остановил доброхот Петр, стоял хорошо одетый человек, чем-то похожий на моего прежнего знакомого. Когда мы с ним поровнялись, я с любопытством посмотрел на нового лохотронщика.
– Эй, добрый человек, – вдруг окликнул он меня, – смотри, у твоего коня оторвалась подкова!
Я посмотрел, и действительно, у донца оказалась оторванной новая подкова, все на той же ноге, что и прошлый раз. Это уже смахивало на мистику.
– Смотри, как бы твой жеребец бабку не посек! – продолжил он.
Пришлось остановиться. Я спешился и осмотрел копыто. Все было в точности, так как в прошлый раз.
– Как же ты так, ездишь, а за лошадью не смотришь? – с добродушным упреком спросил новый доброхот. – Если хочешь, я отведу тебя к хорошему кузнецу, так подкует, на век хватит!
– Интересно, как это у вас получается? – спорсил я.
– Что получается? – не понял он.
– Подковы отрывать!
Приятный горожанин посмотрел на меня круглыми от удивления глазами.
– Не пойму, о чем ты, добрый человек, толкуешь?
– Погоди, приду сюда с приказными из разбойного приказа, они вам быстро все объяснят! Петя-то Косой как, жив еще? Не сильно я его поранил? – спросил я, картинно положив руку на сабельный эфес.
Доброхот побледнел, забегал глазами.
– Бог с тобой, добрый человек, езжай своей дорогой! – пробормотал он и юркнул в приоткрытые ворота.
– Погодите, я скоро до вас доберусь! – крикнул я в след.
– Хозяин, ты это что? – спросила Прасковья, перенявшая Ванину манеру так ко мне обращаться.
– Они здесь так проезжих грабят, – ответил я. – Опять каким-то образом подкову донцу оторвали!
– Где же оторвали? – удивилась она. – У него все в порядке!
Я соскочил с седла и осмотрел лошадиную ногу. Подкова была на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95