Кроме того, лишь только я его отпущу, наше местоположение окажется засвеченным.
– Вот идиот! – в сердцах воскликнул я.
Что обозначает слово «идиот», Прасковья не знала, поэтому непонятный эпитет приняла на свой счет, вспыхнула до корней волос и резко ответила:
– Ну и ладно, тогда иди и целуйся со своей Веркой!
Я машинально кивнул, представляя, что теперь вместо отдыха мне придется идти искать новую квартиру.
– Да, действительно, придется идти. А эта, как ты говоришь, Вера, – вернулся я к прежнему разговору, – внешне очень приятная женщина.
Девушка опять дернула плечом, кажется, хотела сказать что-то резкое, передумала и села на скамью перед слепым окном.
– Ты здесь присматривай, чтобы все было в порядке, – попросил я, – а мне придется отлучиться.
Обиженная Прасковья не повела бровью, но я постарался этого не заметить, быстро собрался и пошел на конюшню седлать лошадь.

Глава 14

Квартирная проблема в Москве существовала всегда. Этот город притягивает к себе людей больше, чем может принять и разместить. Те, кому не достается от благ тепла и комфорта, терпят бытовые лишения, но почему-то все равно стараются остаться здесь навсегда. И все, в конце концов, как-то устраиваются. С такой надеждой на счастливый исход я и отправился искать новое пристанище.
Этой ночью мне повезло дважды, и я попытался продлить полосу везения столько, сколько будет угодно фортуне. Потому, ничтоже сумняшеся, заехал в первую попавшуюся слободу и спросил у какого-то неспешно идущего человека в синем кафтане, не сдается ли тут в наем приличная изба. Прохожий оказался довольно оригинальным типом, он остановился, не спеша осмотрел меня с головы до конских ног, ничего не ответил, повернулся и пошел своей дорогой. Такое невежливое отношение могло задеть кого угодно. Меня, во всяком случае, задело. Конечно, он имел полное право не помогать незнакомому человеку, но все-таки не так нарочито небрежно, Я решил заставить его понервничать, догнал и поехал рядом, тесня лошадью с дороги. Однако он продолжал неспешно шествовать, не поворачивая в мою сторону голову, как будто не замечал неожиданной докуки. Ситуация сложилась забавная. Я уже решил сдаться и ехать своей дорогой, как вдруг человек остановился и насмешливо на меня посмотрел и спросил:
– Тебе что, дороги мало?
– Нет, но я подумал, что тебе будет приятно со мной прогуляться.
Вопрос и ответ оказались так себе, не отличались ни остроумием, ни оригинальностью. Я, чтобы не усугублять собственную глупую шутку, остановил лошадь, собираясь повернуть назад, однако прохожий почему-то тоже остановился. Весело на меня посмотрел и спросил:
– Надолго тебе изба нужна?
– Если хорошая, надолго.
– Сам-то ты кто будешь?
– Приезжий, – ответил я, не углубляясь в собственную биографию, – в Москве по торговым делам.
– Ладно, езжай за мной, есть у меня на примете то, что тебе нужно.
– Я знал, что сегодня мне повезет, – сказал я, из вежливости спешиваясь, – далеко идти?
– Нет, тут у нас все близко, – ответил он и пошел Дальше в прежней своей манере, не обращая на меня никакого внимания.
Не знаю чем, но этот оригинал мне понравился, хотя внешне напоминал сытенького хомячка и смешил своей вальяжной самоуверенностью. Он шел, не оглядываясь, а я следовал за ним, держа коня под уздцы. Остановился толстячок возле высоких дубовых ворот. Мы с донцом последовали его примеру.
– Здесь, – коротко сказал прохожий. – Понравишься хозяйке, будет тебе изба.
То, что хозяин не он, меня немного разочаровало, однако выбирать не приходилось, хозяйка так хозяйка. Провожатый ударил железным кольцом в ворота, и они, как по волшебству, открылись. Привратника за ними почему-то не оказалось. Я специально оглянулся – возле ворот никого не было. То ли они отворялись «автоматически», то ли воротный страж успел укрыться в будку.
Мы вошли во двор, аккуратно вымощенным желтым известняком. Такой роскоши я в Москве еще не встречал, даже в Кремле дороги были мощены дубовыми плахами или грунтовые, а пешеходные дорожки дощатые. В середине двора стоял довольно большой одноэтажный дом с резными досками вдоль крыши, почти нормальной величины окнами, украшенными резными же наличниками.
– Вот это да! – только и смог воскликнуть я.
– Эта хозяйские хоромы, – пояснил провожатый, – та, что нужна тебе, дальше во дворе, ее отсюда не видно.
Я с интересом осматривал усадьбу. Все здесь было непривычно глазу: и сама богато украшенная господская изба, и многочисленные дворовые постройки, типичные для богатых подворий, и обычно срубленные кое-как, здесь же аккуратные и красиво отделанные резьбой. В этом странном месте даже забор был прямой и ровно поставленный и не напоминал наши родные изгороди, похожие на пьяного, только что вышедшего из кабака.
– Нравится? – поинтересовался провожатый.
– Первый раз вижу такое красивое, ухоженное имение, – без лести, вполне искренне, похвалил я, – кто здесь живет?
– Скоро узнаешь, – ответил он. – Раз нравится, то пошли в дом.
Он так и сказал, «в дом», хотя это латинское название жилища, позже ставшее в русском языке самым распространенным, еще почти не употреблялось в Московии, все жилые помещения обычно именовали избами.
Мы подошли к невысокому, красиво украшенному резьбой крыльцу, где я привязал к коновязи лошадь. Только теперь я обратил внимание на то, что вокруг совсем не видно людей. Обычно в таких больших, богатых дворах всегда толклись многочисленные слуги, бегали дети, разгуливали домашние животные. Здесь же не было видно ни одной живой души.
Когда мы вошли внутрь дома, не меньше, чем мощеный двор, меня удивило его внутреннее убранство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95