Вдруг почему-то оказывается, что какой-то человек делается тебе необычно интересен, тотчас возникает потребность в общении с ним.
– Ладно, тогда зайду попозже, – сказал я, не двигаясь с места и не отрывая взгляд от ярких, фиалковых очей.
Царица подумала и предложила:
– Если хочешь, то можешь подождать Федора в моих покоях.
– А это удобно? – совсем глупо спросил я. – У тебя не будет неприятностей?
– Нет, там же мамки и няньки, мы будем не одни...
– Тогда хорошо, спасибо. Знаешь, можно будет им сказать, что я тебя лечу. Ты чем-нибудь больна?
– Пожалуй, – задумчиво ответила девушка.
– Вот и хорошо! – обрадовался я. – Тогда я тебя вылечу!
Весь этот наш разговор был таким бредовым, что человек в нормальном состоянии только покрутил бы пальцем перед виском.
– Тогда, пойдем, чего же здесь стоять, – первой опомнилась царевна, покосившись на застывших в дверях стрельцов.
Мы вошли в ее покои. Навстречу выбежала Матрена, звеня в свои дурацкие колокольчики. Узнав меня, разом перестала кривляться и поздоровалась.
– Как твои глаза? – спросил я.
– Лучше, чесаться перестали.
– Вот и хорошо. А вот царевна немного занедужила, придется ее лечить, – невольно оправдываясь, сообщил я.
Ксения состроила кислую мину и пожаловалась:
– Что-то в спину вступило.
– Это не беда, – засмеялась карлица, – главное то, что вступило, вовремя вытащить! Чтобы никто не заметил!
Шутка на мой вкус вышла слишком соленой, что, кажется, поняла и сама шутиха, залилась искусственным детским смехом и, звеня бубенцами, убежала. Мы с Ксенией намека не поняли и, не глядя друг на друга, прошли в ее покои. Теперь, в нормальном состоянии, я более внимательно осмотрел жилье принцессы. Все покои у нее, как и у матери, занимали всего две небольшие комнаты. Кроме них была еще каморка без окон, в которой я вчера отдыхал.
В первой светелке, освещенной тремя узкими стрельчатыми окнами, за шитьем сидели девушки в сарафанах, я с ним поздоровался, и мы прошли в следующую комнату, где в это время никого не было. Дверь в соседнее помещение осталось открытой, так что там при желании любопытные могли услышать, о чем мы разговариваем. Скромность жилищ царской семьи меня удивила. Показалось, что это уже явный перебор. Все-таки Московское царство было огромной по тем временам державой.
– Садись, – пригласила меня Ксения, указывая на широкую лавку возле окна.
– Спасибо, – так же коротко ответил я, не зная, что делать дальше.
Мы сели рядышком. При свете, который падал из окна, застекленного разноцветными стеклами, на ее лицо, царевна выглядела очень соблазнительно. У Ксении была нежная матовая кожа и мягкий, женственный абрис лица. Впервые после начала знакомства между нами не было никакого напряжения. Я откровенно ею любовался, и это, кажется, не осталось не замеченным. Ксения слегка порозовела и то ли от смущения, то ли от удовольствия подняла на меня глаза, спросила:
– Ты мне хочешь что-то рассказать?
То, что она так спросила, и, главное, то, как это сделала, было неожиданно и так не вязалось с отношениями, которые у нас начали складываться, что я сумел только глупо улыбнуться. Когда удивление неожиданности прошло, в свою очередь тихо проговорил:
– Что ты имеешь в виду?
Ксения на улыбку не ответила, смотрела прямо в глаза, потом произнесла, требовательно-проницательно:
– Я, как только мы познакомились, сразу поняла, что ты хочешь рассказать мне о чем-то плохом, но почему-то не решаешься. Я права?
Вопрос был задан прямо в лоб. Причем тон и манера, в которой говорила царевна, совсем не соответствовали обычному стилю разговора женщин этого времени. Пожалуй, так могла говорить деловая женщина и в наше время. Я не сразу ответил, ждал, что она еще скажет, и пытался понять, как правильнее в такой ситуации себя держать. Однако Ксения молчала, ждала ответа, и заговорить пришлось мне:
– Прежде, чем я отвечу, скажи, что ты думаешь обо мне?
Царевна усмехнулась одними губами, ее глаза по-прежнему оставались насторожено внимательными.
– Хорошо, – сказал она, – я расскажу, что я о тебе думаю. Ты совсем не тот человек, за которого себя выдаешь. Ты никогда не жил на Литовской украйне. Там у людей совсем другой говор. Такого разговора, как у тебя, я вообще никогда не слышала. И еще ты не иноземец, но вот кто ты на самом деле, я не знаю.
– Твоя правда, – сказал я. – Что еще?
– Я тебе нравлюсь, – прямо сказала она, – и ты хочешь со мной... – она на секунду замялась, – делать то, что мужья делают с женами. Это правда?
– Правда, ты мне действительно очень нравишься. И если бы ты не была царевной...
– Пусть тебя это не тревожит, цари могут делать то, что не могут делать простые люди. Теперь твоя очередь, говори ты.
– Хорошо, я тебе скажу, кто я, и что знаю, но поверить тебе в это будет очень трудно.
Ксения слушала напряженно. От волнения она побледнела и так сжала руки, что костяшки пальцев побелели.
– Попробуй, – тихо, чтобы не услышали в соседней комнате, сказала она. – Я постараюсь поверить.
– Ты права, я не тот, за кого себя выдаю. Я человек не вашего времени. Я родился, вернее, мне еще только предстоит появиться на свет через несколько столетий. Между твоим и моим рождением примерно столько же времени, как между тобой и Ярославом Мудрым.
– Мне что-то такое и привиделось сегодня ночью, – прошептала она. – Вещий сон. И зачем ты пришел к нам?
Удивительно, но она мне сразу же поверила, может быть так, как дети верят в сказку.
– У вас скоро начинается смутное время, и я буду, как смогу, помогать спастись людям.
– Поэтому ты говорил о предательстве Басманого? Он нас предаст?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95