– А что тебе нужно?
– Сначала выпить, а уже потом будем разговоры разговаривать. Может, я тебе все и так отдам. Здесь, сам погляди, всякого оружия навалом.
Оружия в палате действительно было много, причем, в основном, дорогого, иноземного. Пришлось опять идти по знакомым стрельцам добывать выпивку. Впрочем, мне это и самому было кстати, – помянуть отца Алексия.
С Анисимом мне повезло. Я с его помощью не только подобрал себе компактное оружие, но и нашел ночлег и дружеское участие. Он даже согласился завтра днем сходить к кожевнику, узнать, в какую церковь отнесли тело отца Алексия и, если я не успею освободиться, проследить, чтобы его достойно похоронили. Возможно, я был не прав, но на участие в погребальном обряде патриархата у меня надежды не было. Большие чиновники умеют только брать, а не заботиться о своих менее удачливых собратьях.
Короче говоря, после затянувшихся поминок мы с Анисимом проснулись на соседних лавках. Было еще рано, но впереди меня ждали большие дела, и пришлось заставить себя встать. Скоро должны были открыться городские ворота, и мы с Прозоровым договорились вместе ждать вестей от специально назначенных им нарочных.
Разбойничий приказ еще не открылся, а мы с Ваней Кнутом уже были готовы к ратным подвигам. Мой оруженосец держал под седлами наших коней, моего донца и свою лошадку. Осиротевшую кобылу священника мы оставили в царской конюшне.
Я с нетерпением ждал, когда явится мой новый напарник, но его все не было. О том, куда девался дьяк, не знал никто из служащих приказа. Я уже начал волноваться, не случилось ли с ним чего-нибудь плохого. Утро кончалось, богомольный народ разошелся по домам после заутренних служб, а дьяка все не было. Наконец, ближе к обеду Прозоров все-таки явился. Вместо того, чтобы извиниться за опоздание, он небрежно кивнул, в упор не заметив стоящего рядом со мной Ваню.
– Что ты так поздно? – спросил я, чувствуя, что невольно начинаю раздражаться.
Дьяк удивленно на меня посмотрел, видимо, не представляя, что ему кто-то может осмелиться сделать замечание. Видимо поговорка, что начальство не опаздывает, а задерживается, имеет очень глубокие исторические корни. Другое дело, что Прозоров был не моим начальником, и таких деятелей, как он, я видел в одном тесном и скорбном месте в тапочках белого цвета.
– Смотри, паскуда, если убийца уйдет по твоей вине, – негромко сказал я, наклонившись к его волосатому уху, – то я спущу с тебя шкуру!
Сделал я это не столько потому, что был зол на бессмысленную потерю времени, сколько в профилактических целях, показать, кто в этом деле главный. Иначе даже угроза собственной жизни не смогла бы заставить чиновника выполнить свои служебные обязанности.
– Да ты знаешь, с кем говоришь! – набрав в легкие воздух, даже как-то раздулся от уязвленной гордости дьяк, но я так свирепо наступил ему на ногу, что бедолага в прямом смысле взвыл, напугав своих подчиненных.
– Ты что, меня не понял? Не знаешь, что я друг царя? – тихо, но с нескрываемой угрозой спросил я. – Хочешь повисеть на дыбе? Я тебе это устрою!
– О чем ты? – тотчас сник и даже как-то съежился Прозоров. – Все в порядке, ни о чем не беспокойся, мое слово верное!
– Стрельцов на городских воротах предупредили? – перешел я к конкретной части операции.
– Все сделали в лучшем виде, ни о чем не беспокойся. Как только убийцу увидят, сразу же задержат.
– Стражникам сказали, что он очень опасен?
– Конечно, все сделал, как надо.
Мне оставалось только поверить на слово, но лицо у дьяка было какое-то ненадежное. Прямо-таки наше современное лицо, лик, так называемого, госслужащего: сытый, равнодушный и лживый. Такой, если что и захочет хорошо сделать, все равно перепутает.
– Рассказывай подробно, что приказал и кому! – потребовали.
– Чего рассказывать-то, – обиженно ответил он, неприметно отстраняясь от меня, – Ваське Бешеному приказал, он должен был на все ворота передать.
– То есть как это ты Ваське приказал! Приказал, и все? Даже не проверил?
– Мне что, нужно было самому по заставам ездить? – искренне удивился Прозоров.
– Хорошо, тогда зови этого Ваську! Будем разбираться!
Пришел Васька Бешеный, человек с маленькими злыми глазами, волчьей челюстью и отвисшими, как у брылястой собаки, мясистыми губами.
– Ты передал мой приказ на заставы? – спросил его дьяк.
– Передал.
– Вот видишь, а ты не верил! – повернул ко мне довольное лицо Прозоров.
– А что ты передал? – спросил я. Бешеный вызывал у меня еще меньшее доверие, чем его начальник.
– Все передал, – так же кратко ответил он.
– А что именно?
– Чего?
– Что ты передал?
– Что было приказано, то и передал.
– А что тебе было приказано? – упорствовал я.
Бешеный недоуменно посмотрел на дьяка, не понимая, что я от него, собственно, хочу.
– Чего приказано? – уточнил он.
– Отвечай, пес смердящий! – закричал я, окончательно потеряв терпение.
В маленьких глазах мелькнуло холодное бешенство, челюсть еще дальше выдвинулась вперед, но я устоял, выдержал взгляд и шепотом пообещал:
– Говори, тварь, а то запорю.
Я уже готов был сорваться и для наглядности поднес к его лицу кулак с зажатым в нем кнутом. Лед в глазах мгновенно растаял, они стали мягче, добрее, веки приветливо заморгали белесыми ресницами.
– Велел смотреть в оба! – приятным голосом сообщил он.
– Как так, в оба! – теперь уже возмутился сам дьяк. – Я тебе велел желтого задержать, а не в оба смотреть!
Прозоров развел руками и, ища сочувствия, жалостливо посмотрел на меня: вот, мол, с какими болванами ему приходится работать!
– И насчет желтого тоже передал, – неуверенно ответил Васька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95