Ольга выбрала видеокассету с американским боевиком, и шум кинопогонь со стрельбой и взрывами вполне мог заглушить даже автоматную пальбу. В гостиную я пошел намеренно, только ее окна выходили на улицу, а меня очень интересовали подозрительные «Жигули», про которые я вспомнил только за столом. Их на старом месте не оказалось, зато по улице промчались и свернули в наш двор несколько милицейских машин с мигалками. Вероятно, тело на лестнице все-таки обнаружили.
Только теперь я почувствовал, что мне совсем плохо. Голова гудела, в мозг били удары пульса, виски ломило и начинало поташнивать. Скорее всего, я получил легкое сотрясение мозга. Меня в этой ситуации удивляла только ничтожность раны. При ударе с такими последствиями пуля должна была, как минимум, содрать мягкие ткани головы и зацепить черепную кость, а при осмотре, правда, торопливом, я этого не заметил.
Пока Ольга Глебовна возилась на кухне, я принял две таблетки «Анальгина» и опустился в кресло, мучаясь от гремящего телевизора. Мне нужно было немного привести себя в порядок, чтобы встретить ожидаемых гостей в приличном состоянии. Во дворе нашего дома собралось довольно много народа, в основном в милицейской форме. К нам пока никто не заходил. У милиции, вероятно, хватало работы и без опроса жильцов. Думаю, не каждый день ей приходится находить убитых в подъездах киллеров. Между тем, голова у меня превратилась в сгусток боли, даже веки удавалось поднимать с большим трудом.
Ольга Глебовна, закончив уборку на кухне, заглянула ко мне в гостиную, вероятно, пококетничать, но, увидев, что я странный и скучный, опять вернулась на кухню. Анальгин на меня никак не подействовал, а других, более сильных, обезболивающих лекарств дома не было. Идея попробовать собственные экстрасенсорные таланты на самом себе пробилась, когда боль сделалась невыносимой. Я поднял руки над головой и начал делать пассы. Удивительно, но сразу же мне стало легче. При том кожей головы я не ощущал никакого воздействия, а ладонями четко выделил болезненную зону. Эксперимент меня так заинтересовал, что я не уследил момента, когда головная боль полностью прошла.
Я пыл уже в норме, когда, наконец, в дверь позвонили. Почему-то власти, желая пообщаться с гражданами, не очень с нами деликатничают. Звонок был продолжительным и напористым. Мы с Ольгой Глебовной одновременно выскочили в прихожую. Она тревожно посмотрела на меня, вероятно, связав приход гостей с утренними угрозами в мой адрес.
– Кто это может быть? – испуганно спросила она.
Я неопределенно пожал плечами и спросил, кто звонит.
– Откройте, милиция! – распорядился грубый голос.
Я посмотрел в глазок. Перед дверями стоял человек в форме, в сопровождении двоих в штатском Я не стал ломаться и играть в дурочку, и сразу же отпер дверь.
– Я ваш участковый, – хмуро сказал милиционер и, помахав у меня перед носом закрытым удостоверением, невнятно пробормотал свое звание и фамилию.
Наступал самый ответственный момент, от того, как я себя поведу, зависел интерес милиции к моей персоне.
То, что у представителей криминальной милиции обычно великолепная интуиция, я знаю по опыту. Малейшее неточное движение, и они так просто от меня не отцепятся. За стиль поведения я выбрал систему Станиславского, внушил себе, что я совершенно ничего не знаю и ни о чем не догадываюсь, притом, что визит милиции не может не вызывать у меня интереса, как у любого любопытного обывателя.
– Слушаю вас? – заинтересованно произнес я и добавил, обращаясь к Ольге Глебовне впервые по имени и на «ты». – Оля, выключи, пожалуйста, телевизор.
– Вы проживаете в этой квартире и здесь же прописаны? – поинтересовался средних лет сотрудник в штатском, видимо, старший по званию, оттесняя участкового и без приглашения входя в прихожую.
– Да, это моя квартира.
– Нам нужно с вами поговорить. Что здесь смешного? – добавил он, заметив мою невольную улыбку.
– Вспомнил одесский анекдот, – непринужденно объяснил я. – Звонят в квартиру. Хозяин спрашивает: «Кто там». Говорят: «Милиция». «И чего вам надо?», «Поговорить», «А, сколько вас?», «Трое», «Ну так и говорите между собой».
Штатский вежливо улыбнулся и, без приглашения проходя на кухню, поинтересовался:
– К вам можно, зайти? – и, оценив ситуацию, быстро глянул на меня в ожидании новой ухмылки. Потом добавил: – Извините, у нас совсем мало времени. Я следователь.
– Да, да, конечно, проходите, – заторопился я, пропуская в прихожую второго штатского. Участковый стался стоять на лифтной площадке.
– Вы знаете этого человека? – спросил он, показывая кодаковскую фотографию.
На снимке крупным планом было снято мертвое лицо с кровью на виске.
– Он что, мертвый? – спросил я, переведя взгляд с карточки на следователя.
– Убит, – кратко ответил он.
– В нашем доме? – поинтересовался я, начиная понимать причину милицейского визита. – Коммерсант?
– Вы его знаете? – не пожелал отвечать следователь.
– Не помню, кажется, такого в нашем подъезде я не видел.
– Может быть, ваша жена его знает? – спросил он, кивая на показавшуюся в дверях Ольгу Глебовну.
– Оля не жена и живет не здесь, – слегка замявшись, пояснил я. – Она у меня в гостях…
Оба мужчины заинтересованно и оценивающе посмотрели на девушку, одетую слишком откровенно по-домашнему. Оля немного смутилась, но я передал ей фотографию, и она с интересом начала разглядывать убитого человека.
– Может быть, вы слышали выстрел? – продолжал выпытывать следователь.
Я отрицательно покачал головой. Неожиданно в разговор вмешалась Ольга, кладя фотографию на стол:
– Я, кажется, слышала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94