Проснулся я в полной темноте. Ощущение было довольно странное. Как сказали бы в прошлом веке: члены мои были расслаблены, и блаженный покой умиротворял душу. Единственным дискомфортом была жажда. Лежал я раздетым на чем-то упругом и мягком. Выкарабкиваясь из сна в бодрствование, я попробовал сосредоточиться и сообразить, где нахожусь, и откуда сюда «прибыл». Однако, в голове не шевельнулось ни одной путной мысли.
Осторожно, из опасения что-нибудь свалить или во что-нибудь врезаться, я нащупал край постели и, опустив ноги на пол, сел. Подошвы утонули в мягком, теплом ворсе. Было похоже на то, что я нахожусь в комфортабельной комнате: тонкое на ощупь постельное белье, на полу ковер.
Я напрягся и начал вспоминать события вчерашнего дня. Последнее, что осталось в памяти – это то, как я сел за руль круговской машины и завел двигатель. Ничего большего припомнить не удалось. Никаких комнат и ковров.
Это все было любопытно, но не принципиально, принципиальна была жажда. Я начал шарить по стенам в поисках выключателя от какого-нибудь осветительного прибора. В изголовье удалось нащупать бра. Наконец лампа зажглась и осветила небольшую кокетливо убранную спальню. По «изящному» стилю и массе безделушек, я опознал руку и стиль матери Андрея Валентины Ивановны. Без сомнения, я находился на даче Круговых, неизвестно как туда попав.
То, что я спал не в холодном гостевом домике, а в главных апартаментах, говорило о повышении моего личного статуса. К сожалению, ничего жидкого на туалетном столике мне не оставили, потому пришлось срочно одеваться и отправляться на розыск питья. Расположение комнат в доме я примерно помнил, выключатели находились на обычных местах у дверей, поэтому найти кухню и холодильник большого труда не составило.
Время было позднее, около трех по полуночи. Все в доме спали. Я выпил взахлеб два больших бокала минералки и окончательно пришел в себя. Однако, ничего нового вспомнить не смог, все обрывалось на моменте, когда я завел машину. То, что я жив и сейчас пью воду на милицейской даче, предполагало, что наше возвращение завершилось благополучно, и мне интересно было узнать, каким образом. Чувствовал я себя, так как будто меня переехал асфальтный каток. Саднило и тупо болело плечо, в ушах стоял звон, но сил вернуться назад в свою комнату хватило. Я лег и мгновенно уснул.
Утром все стало как-то легче и проще. Я хотя с трудом, но самостоятельно оделся и пошел узнавать новости. Андрей после ранения и потери крови пребывал пока в полубессознательном состоянии. Он посмотрел на меня мутными глазами, что-то неразборчиво пробормотал и заснул. Ольга ото всех передряг, свалившихся на наши головы, была близка к нервному срыву, плакала тихими слезами над одром любимого, и добиться от нее связного рассказа я не смог. Более или менее дееспособным оставался только я.
Мне по-прежнему было непонятно, как нам удалось добраться до дачи. Оставалось предположить, что нам помог какой-нибудь доброхот, что сулило в скором будущем непредвиденные осложнения.
Ночная жажда у меня прошла, но начал донимать голод. В желудке со вчерашнего вечера была одна вода, и так захотелось есть, как будто неделю во рту у меня не было маковой росинки. К сожалению, как многие состоятельные люди, Круговы питались черте чем, в чем я убедился, полазав по полкам холодильника. Ничего мудрее куриных яиц и сосисок в нем обнаружить не удалось. Пришлось удовлетвориться тем, что имелось.
Пока я готовил себе ранний завтрак, на кухне появилась мама Андрея. На Валентине Ивановне был надет роскошный кружевной пеньюар, и выглядела она в нем весьма презентабельно. Мне сделалось неловко за самоуправство, но хозяйка только очаровательно улыбнулась и взялась помогать накрывать на стол.
– Проголодались? – утвердительно-вопросительно проворковала она. – Не удивительно, столько времени ничего не есть!
Я не очень врубился, что она имеет в виду, и вместо ответа изобразил на лице смущенную улыбку.
– Вы только раны лечите или вообще? – таинственно поинтересовалась гранд-дама, намазывая мне на толстый кусок хлеба тонкий слой черной икры. Я вновь удивился ее информированности о моих медицинских талантах и неопределенно кивнул головой.
– Хирург осмотрел рану Андрея и не поверил, что она так хорошо и быстро заживает, – сообщила мне Валентина Ивановна.
– Так вы вызывали скорую помощь? – спросил я, проглатывая застрявшую в горле яичницу.
– Нет, мы пригласили частного врача, у нас, знаете ли, большие связи.
– Когда же вы успели, мы только что приехали?
– Только что! – повторила за мной Кругова и засмеялась. – Вы что, ничего не помните?
– Честно говоря, ничего, – сознался я, чувствуя, как еда начинает усмирять бунт пустого желудка. – Помню только, что сел в машину после того, как, – я чуть замялся, – …на нас напали хулиганы.
– Вы это серьезно? – поразилась женщина, – Значит, у вас амнезия! Вы смотрели сериал «Богатые тоже плачут»? Его показывали лет, – она задумалась, но не вспомнила когда, – несколько лет назад? Как это интересно! Я думала, что такое может быть только в кино!
В своем невежестве по части сериалов я не сознался, но успел поинтересоваться:
– Сколько же я проспал?
– Почти двое суток. Так вот, в том сериале одна женщина пошла гулять с сыном в парк и потеряла память…
– А кто нас сюда привез? – перебил я рассказ, обещавший быть очень интересным.
– Вы сами приехали. Андрей был без сознания. Мы с отцом так испугались. У этой женщины пропал сын…
– Да, конечно, сын… а что с Андреем?
– С ним все в порядке, я же вам говорила. Он потерялся в парке…
– Андрей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94