Однако Свен, несмотря на преклонный возраст, выглядел бодрым и подтянутым. Его узкое породистое горбоносое лицо обрамляла светлая, аккуратно подстриженная борода. На викинга он явно не тянул, был узок в кости и плечах, но смотрелся вполне интересным мужчиной.
– Вы мало пьете? – спросил он, так и не сумев определить, сколько я отпил веселящего зелья. – Я хотел с вами выпить, чтобы мы и впредь оставались друзьями.
– Тогда давайте выпьем, – с энтузиазмом поддержал я попытку Запада наладить паритетный диалог с Востоком. – У вас в Твери тоже пьют курное вино?
– О да, очень, очень пьют! Давайте вместе выпьем!
Стольник не заставил себя ждать и дополнил наши кубки. Боярин удивленно осмотрел стол, хотел присоединиться, но только осел в своем кресле. В конце концов, крутые горки укатали и такую привычную ко всему сивку. Мы же со Свеном припали к своим кубкам, словно соревнуясь, кто сможет больше выпить. Я усилено демонстрировал глотательные движения, стараясь, чтобы сопернику казалось, будто пью большими глотками. В кубке было никак не меньше литра крепкого самогона. Такой объем на голодный желудок мог свалить и более привычного к алкоголю человека, чем я.
Оторвавшись от бокала, я схватил со стола кусок пирога и уткнулся носом в его зарумяненную корочку, занюхивая сивуху.
Свен еще цедил из своего кубка, кажется, даже получая от этого удовольствие. Пока он не сунул нос в мою .емкость, я попросил стольника долить ее до краев. Этот жест понравился Свену; он, вероятно, решил, что русской пьяни не хватило литра, и я продолжу напиваться.
– У вас в Москве умеют пить, – одобрительно сказал он.
Я вежливо улыбнулся и отпил еще пару глотков. Теперь, когда, по мнению собутыльника, я должен был охмелеть, следовало ждать откровенного разговора «за жизнь». Какие могут быть интересы у шведов в Московии, я не знал и с интересом ожидал наводящих вопросов. Однако то, что спросил Свен, было совершенно неожиданно:
– А как ты, окольничий, относишься к римскому папе? – с трудом выговорил он, переходя на «ты».
– К кому? – переспросил я. – К папе римскому?
– Да, – подтвердил он.
– Никак не отношусь, – честно признался я.
– А ты не боишься, что скоро ваша церковь подчинится Риму и станет папской?
– Нет, не боюсь. Чего бы ради нам переходить в католичество?
– Значит, ты, как и я, ненавидишь Рим и папство? – опять прямо спросил он.
– Нет, не ненавижу, почему я должен их ненавидеть? Мне лично папа ничего плохого не сделал.
– А ты знаешь, что ваш царь Дмитрий тяготеет к католичеству?
– Первый раз слышу. Мне кажется, он и не думает подчинять русскую церковь Риму.
– Видно ты, окольничий, забыл, кто помог царю Дмитрию получить московский престол?! – насмешливо спросил он.
– Ну и что? На Руси многие пытались ввести католичество, но ни у кого не получилось. Так что вы зря переживаете.
Теперь мне стал понятен интерес шведов к новому царю: они боятся получить на месте Руси могучего католического соседа. Сама Швеция давно уже тяготела к Реформации...
Реформацией называлось одно из крупнейших событий всемирной истории, именем которого обозначается целый период нового времени, охватывающий XVI и первую половину XVII столетия. Она имела широкое значение, являясь важным моментом, как в религиозной, так и в политической, культурной и социальной истории Западной Европы.
Неспокойно было царствование шведского короля Иоанна III, правившего в 1568-1592 годах. Уже при нем против новой религии начало поднимать голову католичество. Сын и наследник Иоанна, Сигизмунд, избранный еще при жизни отца в 1587 году королем польским, был ярым католиком, и все симпатии шведов скоро перешли на сторону его соперника, младшего сына Густава, которому и суждено было вновь собрать государство и упрочить королевскую власть. В 1599 году он сверг Сигизмунда и сделался сначала регентом, а затем и королем шведов, под именем Карла IX. В нем Швеция опять обрела перворазрядного правителя, напоминавшего лучших королей из рода Стуре и, подобно им, друга простого народа. Еще в качестве регента Карл IX способствовал окончательной победе Реформации. В царствование сына Карла IX, Густава II Адольфа, явившегося новатором во многих областях, был положен конец дроблению государства между наследниками короля и ослаблявшим Швецию междоусобицам.
Титул короля Карла IX, сначала называвшийся «правящим наследным принцем государства», нынешний шведский король принял только в прошлом 1604 году; тогда же сын его Густав-Адольф был объявлен наследником престола. Карлу пришлось вести три войны – с Польшей, Россией и Данией. Первая война имеет важное значение в истории борьбы католической реакции с Реформацией. На стороне Сигизмунда был Папа, император и Испания; Карл был в дружеских отношениях с Англией, Францией и протестантскими государями Германии. В нынешнем, 1605 году Карл снова принял личное участие в войне, однако при Кирхголме он потерпел поражение от великого гетмана литовского Ходкевича и едва спасся от плена.
Так что шведов понять было можно, другое дело, что мое личное позитивное отношение к этому спокойному и, главное, нейтральному северному народу никак не совпадало с отношением к шведам моих теперешних современников. Нынешние потомки викингов занимали вполне активную позицию в европейской внешней политике и вполне могли подсуетиться и прихватить северо-западные территории Московского государства.
– Все поляки и литовцы – очень плохие люди, – проникновенно говорил между тем Свен.
Я утвердительно кивал. Спорить на идиотскую тему, какой народ лучше, а какой хуже, я перестал уже давно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92