Ответ был совершенно исчерпывающий, и я потерял интерес к разговору. Однако молодой человек так не думал и продолжал стоять около нашей подножки, придумывая, что бы еще сказать.
– Позвольте, если будет опасность, пожертвовать ради вас своей жизнью! – наконец воскликнул он.
– Но вы же меня совсем не знаете! – ответила Юлия, потупив глазки.
– Тогда позвольте представиться, – щелкнул каблуками офицер, – прапорщик Аркадий Семидольный.
– Простите, чего семи? – ехидно спросил я.
– Дольный, это значит что у всех в нашем роду семь долей! – гордо сказал он.
– А это хорошо или плохо? – поинтересовалась Юлия, не спеша называть свое новое имя.
– Думаю, что хорошо, – как мне показалось, не очень уверено ответил прапорщик. – Семь долей лучше, чем одна.
Разговор опять зачах, и молодой человек сделал отчаянную попытку его оживить:
– А мы с приятелем едем в отпуск, в родительское имение. А вы куда изволите вояжировать?
– На моление, – ответила Юлия, хотя ей было наказано с незнакомыми людьми не разговаривать, – поклониться иконе Владимирской Божьей матери.
– Так вы вояжируете во Владимир! – чрезвычайно обрадовался прапорщик. – Какая неслыханная удача, мы тоже едем во Владимирскую губернию!
– Право, не может быть! – чему-то обрадовалась Юлия, хотя всего несколько дней назад дала суровый обет.
– Никакой удачи в этом нет, – вмешался в разговор я, – мы будем ехать очень медленно и одни.
– Почему, Лизонька? – удивилась Юля. – Молодые люди составят нам компанию. Как же ехать без мужской защиты?
Мне очень захотелось если не пнуть, то хотя бы по-девичьи ущипнуть товарку. Если к нам привяжутся этот прапорщик со своим приятелем, то как им потом им объяснять, почему после заставы я из девушки вдруг превратился в юношу. От меня обе заинтересованные стороны ждали ответ и получили его:
– Ты уже забыла про свой обет?
– Ах, да! – сказала чаровница, состроив виноватую гримасу. – Конечно, нет, как ты могла такое подумать!
– Что за обет? – спросил прапорщик.
– Мария (так по документам именовалась теперь Юлия, у меня же был паспорт на имя Елизаветы Мустафиной) приняла обет никогда не выходить замуж! – объяснил я.
– Так вас зовут Мария? Как Матерь Божью, – благоговейно произнес Семидольный. А это мой приятель Александр Полибин, – представил он подошедшего к коляске краснощекого молодого человека с погонами поручика. – Позвольте, вам рекомендовать.
Полибин неловко поклонился и залился краской смущения.
– Барышни едут поклониться иконе Владимирской Божьей матери! – порадовал он смущенного приятеля. – Если они позволят, мы сможем их сопровождать!
Я открыл было рот решительно отказать молодым людям в такой чести, но не успел, наша коляска подъехала к полосатому шлагбауму. Подошел караульный и потребовал паспорта и подорожную грамоту.
За надежность документов я был спокоен, но меня смутил подошедший к будке мой знакомый полицейский. Судя по тому, как у него было обвернуто платком лицо, я сломал ему челюсть. К тому же у него оказалась сильнейшая гематома окружившая оба глаза. В синюшном обрамлении его светлые глаза казались льдинками, которыми он сверлил всех, на кого обращал внимание.
К счастью, в присутствии Юлии можно было не опасаться, что мужчины будут внимательно рассматривать кого-либо кроме нее, и я, не потеряв естественности, небрежно смотрел по сторонам, демонстративно не обращая внимания на изувеченного полицейского офицера.
Впрочем, небрежение оказалось взаимным. Он только слегка царапнул меня взглядом и отошел к следующему за нами экипажу.
Наконец с формальностями было покончено, и перед нами подняли шлагбаум. Иван встряхнул вожжами, и опасная для пребывания столица осталась позади. Наших офицеров еще не выпустили, и мы могли разговаривать без опаски.
– Прощай, Петербург! – патетически воскликнула Юлия, оборачиваясь назад, то ли для того, чтобы последний раз полюбоваться на Московскую заставу, то ли посмотреть, не догоняют ли нас кавалеры.
– Ты что это вытворяешь! – возмутился я. – Как ты себе представляешь ехать с ними вместе две недели! Они же поймут, что я не женщина!
– По-моему, Лизонька, тебе быть девушкой очень идет!
– Это точно! – ехидно засмеялся Иван. – Походишь в юбках, ничего с тобой не случится!
– Пока нас не догнали, сверни в первый же проселок, – не на шутку рассердившись, приказал я Ивану. – Ты понимаешь, каково тебе придется везти двух женщине. Мы еще не успели отъехать, как к нам уже два кобеля прицепились. А потом от них вообще отбою не будет!
– Почему это кобели! По-моему, очень галантные мужчины! Лизонька, чур, Аркадий будет моим кавалером!
– Какая я тебе «Лизонька»! – возмутился я, поймав себя на мысли, что нечаянно спутал половое окончание. Правда, «какой я тебе Лизонька», звучало бы еще хуже. – И как быть с твоим зароком больше не любить мужчин?
– Но ты же сама мне говорила, что это мой зарок, могу дать, могу забрать назад.
– Проселок! Сворачивай! – крикнул я Ивану, увидев впереди разветвление столбовой дороги.
– Поздно, они нас уже догоняют, – ответил он, оглядываясь назад.
Действительно, за нами во весь опор неслись двое верховых.
– Это мы! – радостно закричал Аркадий, подъезжая к коляске со стороны бывшей Юлии.
– Какая нечаянная радость, – желчно откликнулся я. – Картина Репина «Не ждали».
– Вы нас не ждали? – огорчился он.
– Вы что, собираетесь верхом ехать с нами до самого Владимира?
– Но ведь вам нужна защита! – вмешался в разговор второй кавалер.
– От кого? От вас?
На мой вопрос никто не ответил, но поклонники все-таки слегка отстали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96