Моя проводница, как и раньше, не оглядываясь, шла впереди. Она заговорила только тогда, когда мы подошли к моим дверям:
– Барышня, матушка настоятельница просила вас завтра же уехать.
– Хорошо, – ответил я. – Но мне нужно с ней встретиться, я бы хотела еще ее полечить.
– Она просила передать, что теперь ей и так легче, а вы приезжайте позже. Сейчас же никак нельзя.
– Ладно, я уеду завтра утром.
Монахиня удовлетворенно кивнула, а я, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Юлию, вошел в нашу тесную келью. Месяц уже взошел и светил в окно, так что видно было и без свечи – Юлина постель оказалась пуста.
Я подумал, что моя красавица женихается со своим Митей, и, сняв платье, упал на кровать. События этой ночи стояли перед глазами, и мне было о чем подумать. Только сделать это я не успел, закрыл глаза и мгновенно заснул.
Когда я проснулся, кровать соседки по-прежнему была не тронута. Мне нужно был выполнять обещание уехать утром, и после скорого туалета я отправился разыскивать Митю, попросить запрячь карету. Однако и его нигде не было видно.
– Сестра, ты не знаешь где моя соседка, – спросил я послушницу, прислуживающую в странноприимном доме.
– Она уехала еще вчера, – ответила та.
– Как так уехала? – поразился я.
– В карете, – ответила девушка.
Мне это сообщение не понравилось, и я чуть ли не бегом бросился в нашу келью. Действительно, Юлиных вещей там не оказалось, как и моего ридикюля, со всеми нашими документами и остатком разбойничьих денег. Меня от неприятной неожиданности пробила испарина. Эта мерзавка стащила не только деньги, но и мои документы, и это было самое неприятное.
«Действительно, я еще не раз вспомню о ней», – подумал я и спешно пошел к кастелянше выяснить судьбу сундука, оставленного на хранение Иваном Там были оружие, одежда и все мое состояние.
– Да, барышня, что была с вами давеча, уехала, – подтвердила пожилая монахиня, заведующая здешней «камерой хранения».
– А где сундук, который оставил мой кучер, который вчера увез офицеров? – спросил я, пытаясь не показать, как меня это волнует.
– Барышня и его хотела забрать, только я не отдала. А нужно было?
– Нет, спасибо вам, вы все правильно сделали.
У меня отлегло от сердца.
Потеря документов, конечно, была очень неприятна, но оказаться совсем нищим и раздетым в чужом городе…
– А нельзя ли здесь нанять экипаж? Я хочу переехать в город на постоялый двор – спросил я кастеляншу.
– Нет, – ответила она, – в монастыре вы экипажа не найдете, а вот в Шуе есть два извозчика.
Я поблагодарил и собрался пойти искать этих «двух извозчиков», но не успел – на день раньше срока явились оба наших с Юлией кавалера.
Мы сердечно поздоровались, и тут же Аркадий задал вопрос о нашей общей чаровнице, как она, здорова ли?
Я посмотрел на его покрасневшее, смущенное лицо, и мне стало жаль парня. Огорошить его горькой правдой было бы слишком жестоко.
– Юлии пришлось внезапно уехать, – соврал я. – За ней прискакал нарочный, у нее тяжело заболела матушка, и она тотчас отправилась в путь.
– Как? А как же я? – вскричал осиротевший влюбленный.
– Вам она велела особо кланяться и обещала написать, как только у нее все устроится.
– Куда написать! Мы же через два дня возвращаемся в армию!
– Вот туда и напишет.
– Да ведь я и сам не знаю, где буду воевать!
– Не беспокойтесь, прапорщик. Любовь ее просветит, – пообещал я.
Однако Семидольный был безутешен. Он, скрывая навернувшиеся на глаза слезы, отошел к окну и сосредоточенно что-то рассматривал на монастырском дворе.
– Александр, вы приехали в карете? – спросил я поручика.
– Нет, верхом, а что?
– Мне нужно переехать в город, а здесь на всю Шую всего два извозчика.
– Почему вы уезжаете из монастыря, вас как-то обидела тетушка?
– Нет, мы с ней хорошо сошлись. У меня другие обстоятельства.
– Вы знаете, ваш слуга сегодня ночью исчез, – вдруг сказал Полибин. – Как вы теперь будете одна?
– Исчез, говорите? Это очень огорчительно. Просто мне сегодня не везет, сначала Юлия уехала, теперь Иван. Ничего, как-нибудь обойдусь.
– Я знаю, что вам отваги не занимать, но все-таки вы женщина и теперь остались одна…
– Это мысль! Вы мне хорошо подсказали!
– Что я вам такого подсказал? – удивился Полибин.
– Ну, что женщине одной путешествовать не пристало. Придется переодеться в мужское платье.
– Как это так?
– Как на театре. Вы в Петербурге бывали на театре?
– Бывал.
– Так там во многих пиесах актеры и актрисы все время переодеваются, и никто этого не замечает!
– Так то на театре, а в жизни иначе!
– Это как сказать. Вы знаете, что мы рождены, чтоб сказку сделать былью?
– Нет, не знаю, а это как?
– Идите, наймите мне экипаж и сами увидите.
Заинтригованный поручик забрал своего раскисшего товарища, и они ушли, а я попросил кастеляншу распорядиться доставить сундук в мою келью. Когда его принесли, переоделся в мужскую одежду и закутался в женский широкий плащ.
Артиллеристы долго не возвращались, как будто провалились сквозь землю. Я нетерпеливо ждал, вышагивая по тесной комнате. Несколько раз ко мне заглядывала доверенная монахиня, проверить, не убрался ли я восвояси. Наконец Полибин постучал в келью и сказал, что экипаж прибыл. Я вышел, закутанный с головы до ног.
– Пусть погрузят сундук, – распорядился я и прочно уселся в карету с откидным верхом.
Извозчик, суровый мужик с бородой веником, под присмотром двух офицеров притащил мои вещи и уложил в пролетку.
– Малый, подними верх, – попросил я его.
– Зачем, вёдро же? – удивился он.
– Делай, что тебе велят, – вмешался поручик.
Извозчик пожал плечами и поднял кожаный тент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96