– Аннет, неужели ты думаешь, что чужой человек стал бы дарить нам столько денег? – сердясь неизвестно на что, перебил ее муж.
– Простите меня, но раньше вы были такой статный, высокий. Вы, что, навсегда таким останетесь? – виновато спросила меня Анна Семеновна, не отвечая на реплику мужа.
– Он и сейчас ничего, – вмешался предок. – И рост у него вполне приличный, глядишь, еще подрастет, какие его годы…
– Об этом я ничего не знаю. Таким, чтобы не поймали, меня сделал один странный человек, когда мы с ним сбежали из Петропавловской крепости. Ну, вроде как заколдовал, а как расколдоваться – не сказал. Такие-то дела.
– А как ваша жена? – спросила Анна Семеновна, постепенно выходя из шокового состояния…
– Да, да, – подхватил и предок, – как, что с Алей?
Я вкратце рассказал о ее «сложных» отношениях с императором, ссылке в монастырь и нашем последнем свидании.
– Теперь я хочу попытаться через знакомого епископа узнать, можно ли как-нибудь ее оттуда вытащить и обойти Павла.
– Что за епископ? – заинтересовалась Аннет.
– Он нас с Алей венчал, классный дед.
– Какой дед? – не поняла она.
– Хороший, – поправился я.
– Он, что, тоже наш родственник? – как мне показалась, с тревогой, за странную мужнину родню, спросила Анна Семеновна.
– Почему родственник? Он просто епископ.
– Но, вы же сказали, что он хороший дед!
– Вот вы о чем, я сказал в том смысле, что епископ хороший старик.
– А как вы в таком виде к нему обратитесь? Тоже скажете, что вас заколдовали?
– Скажу, что по поручению Крылова, или еще что-нибудь придумаю.
– А из какой он епархии? – продолжала любопытствовать прабабка.
– Из здешней, его зовут отцом Филаретом.
– Так это вы говорите о нашем епископе?
– Не знаю, наверное.
– Тогда совсем другое дело! Он меня крестил, и мы с ним очень дружны. Давайте я ему письмо напишу.
– Это было бы чудесно!
Предложение меня обрадовало. Если за свою родственницу будет радеть хорошая знакомая владыки, да еще и родственница губернатора – это будет логичнее, чем никому не известный басурманин. На том и порешили.
Пока мы разговаривали на отвлеченные темы, деньги по-прежнему лежали разбросанными на полу, что явно смущало хозяев. Антон Иванович все время косился на двери – вдруг, без спроса войдет кто-нибудь из слуг, и молва об их несметном богатстве разнесется по округе.
– Мне нужно привести себя в порядок, – сказал я. – Антон, будь другом, прикажи истопить баню.
Упоминание о бане, в которой да женитьбы он проводил немало времени в приятной женской компании, слегка смутило предка. Он стрельнул взглядом в сторону жены, и торопливо собрав с пола разбросанные деньги, пошел распорядиться, а я отправился в свою прежнюю комнату.
Когда баня была готова, за мной зашел дворовый мальчишка и вызвался проводить. Я дал ему «конфект» и отпустил. Дорогу я знал и сам. Мылся в этот раз я, увы, в полном одиночестве. «Коллективные» помывки с появлением в имении молодой хозяйки прекратились.
Вечер прошел в семейной обстановке. Прабабушка с неиссякаемым любопытством выжимала из меня футурологические сведенья о том, что в скором времени будут носить, пыталась узнать климатические прогнозы на урожаи в ближайшие годы и прочие частности.
К сожалению, я не смог ответить ни на один конкретный вопрос. Все что, я мог рассказать – это фантастические в их понимании байки о будущем развитии техники, что звучало в интерьерах восемнадцатого века неубедительно и сказочно.
Политика Анну Семеновну не интересовала. Мои же рассказы о модах женской одежды в двадцатом и двадцать первом веке вызывали удивление и недоверие. В остальном, все было очень мило и по-домашнему. Свечи мягко освещали стол с серебряной посудой и деревенской снедью, хозяева охали и ахали после рассказа о каждом из моих приключений.
Поразительно, но Анна Семеновна, мало того, что была лет на семь младше меня, и дети у нее были в далекой перспективе, начала относиться ко мне с материнской нежностью и заботой. Было очень забавно, Когда с высоты своего родственного статуса прапрабабушки она начинала учить меня жизни.
Засиделись мы почти до полуночи, после чего молодые отправились догуливать медовый месяц, а я ушел ночевать в свою прежнюю комнату. Заснул я быстро и проспал до позднего утра. Молодые к этому времени уже встали и пили в малой гостиной «кофей».
Меня встретили приветливыми улыбками и тут же усадили завтракать. Однако вскоре я заметил, что Анна Семеновна сидит за столом как на иголках. Оказалось, что ей так не терпелось реформировать запущенное хозяйство. Антон Иванович, тот никуда не торопился, зевал в кулак, добродушно ухмылялся и подтрунивал над жениным трудовым пылом. Я напомнил прабабке о рекомендательном письме владыке, что дало ей повод встать из-за стола и покинуть нас.
– Ну, как ты, – спросил я предка, – счастлив?
Он кивнул головой и расплылся в улыбке.
– Аннет очень достойная женщина и прекрасная хозяйка, – сообщил он. – Ты бы брат, ее слушал и делал, как она велит. Все у тебя было бы ладно.
Я удивленно посмотрел на этого новоявленного подкаблучника и ничего не ответил. В это время вернулась прабабка с письмом. Я попросил разрешения и прочитал ее послание. Писать по-русски Аннет не умела. Мало того, в каждом слове у нее было от одной до трех ошибок. Однако суть, при желании, уловить было можно.
– Владыка из простой семьи и не понимает по-французски, – извиняющимся тоном объяснила она странности своего послания. – Приходится ему писать на русском диалекте. Он меня знает и не обидится.
Отдав письмо, молодая супруга намылилась заняться хозяйственными делами, а предок, напротив, приятно провести время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96