Царь Дмитрий парень добрый и очень любит красивых женщин, думаю, что поможет.
– А ты думаешь, я красивая? – тотчас спросила она, невольно приосаниваясь.
– Ты очень красивая и должна это знать, – ответил я, стараясь поднять ее самооценку.
Конечно, мой план был не идеален, но ничего более толкового в голову не пришло. Брать Марфу с собой на разведку было бы просто безумием, оставлять одну на острове опасно. Если со мной что-нибудь случится, она просто пропадет. Приходилось идти на риск.
– А в лесу на меня никто не нападет? – подумав, спросила она. – Я ужасно боюсь покойников!
– Вот насчет покойников, можешь быть совершенно спокойна. Они к тебе и близко не подойдут.
– Почему?
– Я знаю против них заговор. Помогает против любой нечисти.

Глава 17

В селе то и дело лаяли собаки, видимо, чуяли чужого пса. Это немного напрягало. Лишняя огласка нам с Полканом была ни к чему. Местные жители давно спали. Где-то, наверное, в стороне помещичьего дома стучал сторож железом о железо и протяжно кричал:
– Слуша-а-ай!
Откуда у сторожей взялась мода предупреждать лихих людей о своем приближении, я не знал. Видимо осталась с древности, или так распугивали злых духов, или пугали таящихся за крепостными стенами врагов, предупреждая, что стража не спит.
Мне это было на руку. Встречаться с помещичьей охраной, пока было не с руки. Я, переходя от избы к избе, пытался найти хоть один не спящий дом, чтобы узнать о судьбе Коровинских крестьян. В этом селе я никогда не был, привезли меня сюда без сознания, убегал я ночью, так что все знание местности ограничивалось избой, в которой жил, и парой увиденных с ее двора соседских усадеб.
Обращаться за информацией к бывшей хозяйке, я не рискнул, не так хорошо мы с ней были знакомы, что бы подставлять ее под барский гнев. Оставалось рассчитывать, что случай, в конце концов, сведет с каким-нибудь бодрствующим мужиком.
Беда была в том, что в очень немногих избах были окна, и свет у лучин слишком тусклый, что бы заметить его в дверных щелях. Мы с Полканом уже второй раз шли по длинной сельской улице, когда на дороге, наконец, появился прохожий. Я отошел к изгороди и присел на корточки, чтобы он не заметил меня раньше времени. По мягкой лапотной походке, я опознал в нем крестьянина и окликнул. Человек остановился посередине дороги и попытался разглядеть, кто его зовет. Я, не спеша, чтобы не напугать, подошел и поздоровался:
– Здравствуй, добрый человек.
– Здравствуй, коли, не шутишь, – ответил он, всматриваясь в неожиданного встречного, хотя что-нибудь разглядеть в такой темноте было мудрено.
– Ты никак здешний? – спросил я.
– Нет, – ответил он, – я тут гощу, а сам Коровинский. Слыхал, небось, про Коровино-то? Это недалеко, верст двадцать-тридцать отсюда. Нас еще недавно казаки сожгли.
Я обрадовался такому везению.
– Как же не слыхать, о вашей деревне по всей округе говорят.
– Ну, то-то, – не без гордости сказал он, потом грустно добавил. – Вот, горе то у нас какое.
Мы помолчали, отдавая долг памяти сгоревшей деревне, потом я спросил:
– А меня ты не признаешь?
Мужик приблизился, но рассмотреть все равно не смог:
– Нет, вроде, как и не признаю. Темно больно. Днем бы, наверное, признал.
– Помнишь двух казаков, что вас от плена спасали? – напомнил я.
– Как же не помнить, – немного замешкавшись с ответом, сказал он. – Спасибо вам, коли бы не вы, то нам и головы бы не сносить. Только вроде один из них мертвый, а второй в темной у барина сидит. Ты, который будешь?
Я хотел сознаться, что тот, что мертвый, но подумал, что мужик испугается разгуливающего покойника, и тогда от него ничего не добьешься, поэтому делано удивился:
– Кто это тебе сказал, что я мертвый. Разве дело живого человека покойником объявлять?! Это, братец, смертный грех!
– Прости, если обидел, – растеряно ответил он. – Сам то я не видел, а люди болтали, что тот казак, ну, ты, то есть, в избе сгорел.
– Нежели наша изба сгорела! – с театральным ужасом, воскликнул я. – А я в лес на охоту ходил, только сейчас вернулся и ничего не знаю! Вот горе-то какое!
Кажется, мужик начал верить, что перед ним не восставший из пепла мертвец и немного успокоился. Во всяком случае, перестал испуганно крутить головой.
– Сгорела, одни головешки остались! И главное было бы ведро, а то в дождь занялась. Не иначе, как кто красного петуха пустил. Повезло тебе, что на охоту ушел. А девка Марфа, что там жила, значит, заживо сгорела. Не повезло. А девка-то хорошая была, тихая, ласковая.
Мужик снял шапку, и перекрестился, а так как я был простоволосый, то лишь опустил голову. Мы помолчали, поминая Марфу. Разговор вроде кончился, и нужно было расходиться, но у меня оставался еще один вопрос:
– А не скажешь, где сейчас Гришка Гривов живет?
– Григорий? – поправил он. – Да как тебе сказать...
– Как есть, так и говори, – подтолкнул я, замявшегося крестьянина.
– Так Григорий тоже в темной, как и твой друг казак. Барин то здешний, ужас как строг. Как чуть что, не по нему, ногами застучит и в морду. А кого и выпороть велит, а то и того хуже. Обычное дело, – мужик вздохнул, снял шапку и почесал затылок, – Без строгости с нашим братом, конечно нельзя, но и так тоже нехорошо. Давеча вот...
Он не договорил и обреченно махнул рукой.
– А ты знаешь, где темная?
– Ты это что такое придумал? – испугался он. – Никак выручать хочешь?
Я не стал врать, и прямо сказал:
– Хочу.
– Так ведь боязно, мало ли что... Вдруг поймают!
– Когда мы вас вдвоем из казачьего плена выручали, целой ватаги не испугались. Стану я какого-то Кошкина бояться!
Крестьянин задумался, надел шапку, потом снова снял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95