Оказавшись в окружении полуодетых русских, французы толпились возле дверей, не зная, что делать дальше. В этот момент, бразды правления взяла на себя Екатерина Романовна. Ее ничуть не испугали вооруженные люди, и она вполне светски пригласила гостей садиться.
Услышав родную речь, захватчики ободрились, и начали расходиться по гостиной. Офицер, в чине пехотного капитана, остался возле хозяйки и велеречиво принес извинения за ночное беспокойство и внезапное появление. Выглядел офицер сильно потрепанным, с воспаленными глазами и загрубевшим от мороза лицом. Даже усы у него грустно опустились концами вниз. Кологривова его доброжелательно выслушала и ответила, что особого беспокойства нет, она вполне понимает замерзающих путников, и в ее доме их обогреют, накормят и окажут всяческое содействие. Она была так проста и естественна, что у меня появилось чувство, что французы никакие не захватчики, а обычные гости.
– Сейчас я распоряжусь вас покормить и разместить, – сказала Екатерина Романовна и отправилась вглубь дома, оставив офицера на нас с Петром.
Оставшись без посредничества женщины, оба недавних противника насторожено посматривали друг на друга, стараясь внешне выглядеть спокойными. Мне же было интересно узнать, какого черта французы забрались так далеко от своих войск и что они здесь делают. О чем я прямо спросил офицера:
– Господин капитан, как вы здесь оказались?
– О, вы тоже говорите по-французски! – обрадовался он. – Мы направлялись в Звенигород, но на нас напали ваши мужики. Их было очень много. Произошла жестокая схватка. Моя рота оказалась разбита, со мной остались только те люди, кого вы здесь видите. Нам пришлось долго прятаться в лесу. Потом мы пошли догонять свою армию.
Мы с Кологривовым переглянулись, и следующий вопрос задал он:
– А почему вы пошли совсем в другую сторону?
– Почему в другую? – искренне удивился капитан. – Мы шли правильно, и дорогу нам показывал один русский крестьянин.
– Понятно, – сказал я, – нашли себе Сусанина.
– У вас, что не было компаса? – продолжал любопытствовать Петр Андреевич. – Ведь вы вместо запада шли на восток.
Француз так удивился, как будто Кологривов открыл ему вечную истину.
– Правильно, на восток. Компаса у нас нет, но я сверялся с солнцем. Мы всю эту компанию движемся точно на восток.
Теперь удивились мы с лейтенантом.
– Так вы даже не знаете, что ваша армия отступает? – едва не в один голос воскликнули мы.
– Великая армия отступает? Зачем?
Я не выдержал и засмеялся.
– Я сказал что-нибудь смешное? – немного напрягся француз.
– Нет, господин капитан, меня рассмешил плохой порядок в ваших войсках. Вас даже не известили, что вы теперь не наступаете, а отступаете. Должен вас огорчить, месье капитан, ваша армия разбита и стремительно уходит на запад.
– Вы отдаете отчет в том, что говорите, мосье! – громко, так что начали подниматься с мест солдаты, воскликнул капитан. – Наша армия разбита? Кем? Когда?
Вопрос был сложный, но я на него ответил:
– Русскими, месье капитан, фельдмаршалом Кутузовым.
– Но, но ведь русские не хотели с нами воевать, как же так? – растеряно сказал он, и задал самый нелепый для захватчика вопрос. – И что нам теперь делать?
– Пока отдыхайте, – вмешался в разговор Кологривов, – а потом решит начальство.
– Выходит мы у вас в плену? – убито спросил француз.
– Нет, сейчас вы у нас в гостях, – сказала, приближаясь, Екатерина Романовна. – Прошу всех к столу.
Простое человеческое приглашение разом отодвинуло на второй план и сладость великих завоеваний, и нестерпимую горечь поражения. Французы, включая капитана, ломанулись за стол, на который миловидные русые девушки в длинных рубахах, подносили и подносили холодные русские закуски.
Мы остались стоять втроем. Екатерина Романовна в накинутом на плечи салопе, Петр Андреевич в ночной рубахе и с пистолетом, и я в куртке и сапогах.
– Сколько же дней они не ели? – задумчиво сказала Кологривова, наблюдая с какой скоростью враги вгрызаются в холодную телятину, пышные пироги и жадно запивают все это простым квасом.
В этот момент, по лестнице спустилась полностью одетая княжна, и удивленно осмотрев место действия, подошла к нам:
– Что здесь происходит? Кто эти люди?
– Французы, заблудились в лесу, – ответил я, наблюдая, что происходит с раненым героем.
Кологривов с ужасом посмотрел на Машу, потом на себя и, вдруг, начал пятиться, стараясь прикрыться маменькой.
– Ты, это что, Петруша? – удивлено спросила Екатерина Романовна, поворачиваясь к сыну.
Тот что-то пискнул в ответ и, забыв, про свою смертельную рану, рванул через всю гостиную к лестнице на второй этаж, в прямом смысле, мелькая голыми пятками.
– Что это с ним? – тревожно спросила хозяйка. – Может быть, опять заболел?
Я посмотрел на отвернувшуюся от нас княжну и ничего не ответил. Мне такая внезапная стеснительность и неожиданное бегство парня, совсем не понравилось.
Если Петр Кологривов каким-то образом расшифровал Машу, у нас с ней могли возникнуть лишние сложности.
– Думаю, он просто пошел одеться, – ответил я. – Простите, но мне тоже стоит что-нибудь на себя накинуть.
Теперь, когда оккупанты перестали представлять опасность, торчать в гостиной и наблюдать, за тем как они едят, смысла не было, и я пошел к себе, одеться. Когда минут через пятнадцать вернулся, диспозиция в гостиной ничем не изменилась. Только что хозяйка и княжна сидела в креслах, и русые девушки в посконных рубахах, бегали в кладовую и на кухню не так проворно, как вначале. Французы же продолжали есть русские яства, не снижая темпа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93