Почему-то это предложение Екатерине Романовне не понравилось. Она немного смутилась и не сразу нашла повод отказаться:
– Вы лучше сами отдайте ей вольную, когда будете уезжать. Пусть знает кто ее благодетель.
– Пожалуй, что и отдам, – сказал я, – только сейчас при вас. Пусть девушка порадуется.
– Ну, зачем же при мне, я, пожалуй, что и пойду, – заторопилась Кологривова.
Мне не понравился ее виляющий взгляд, и я без принятой «в наших кругах» вежливости прямо сказал:
– Что-то вы темните, голубушка, раз был договор значит нужно его выполнять. Посидите еще минутку, я вас долго ждать не заставлю.
Я вышел в коридор и тут же в коридоре увидел Любу.
– Хорошо, что ты здесь, – сказал я, – зайди ко мне на минуту.
Мы вошли в комнату и столкнулись с барыней, которая собиралась улизнуть.
– Куда же вы Екатерина Романовна? – холодно, спросил я. – Мы же договорились! – после чего обратился к крепостной. – Люба, барыня хочет отпустить тебя на волю.
– Что? – испугано, воскликнула девушка. Она побледнела и переводила ничего не понимающий взгляд с Кологривовой на меня, побледнела и упала на колени. – Барыня, голубушка, неужто, правда, вольную мне даете?!
– Даю, даю, да полно тебе глупая! – смутилась Екатерина Романовна. – Встань с пола, не меня благодари, а Алексея Григорьевича. Это он за тебя хлопотал.
– Вот твоя вольная, – сказал я, отдавая Любе документ.
Девушка была так взволнована, что вся пошла красными пятнами. Думаю «родной матери» помещице, было не очень приятно видеть такую неприкрытую радость.
– Голубушка да я, век буду… – бормотала крепостная раба, разворачивая бумагу делающую ее свободным человеком.
Однако осмотрев бумагу, Люба недоуменно посмотрела на нас обоих и встала с колен:
– Барыня, как же так? Бумага-то простая, а не гербовая. Какая же это вольная?!
– Простая? – очень искренно удивилась Кологривова. – Знать мне такая под руку подвернулась, а я и не доглядела.
– Нехорошо, госпожа Кологривова, – сказал я, не желая участвовать в ее комедии. – Это уже прямой обман!
– Помилуйте, Алексей Григорьевич, что вы такое говорите! Какой же в том обман? Я, право, такая рассеянная. Любушка, вели Тишке принести мое бюро, я тут же новую составлю по всей форме.
Люба поняла что происходит, не заставила себя просить дважды и стремглав, выскочила из комнаты. Мы с Екатериной Романовной остались одни.
– Значит, за неимением гербовой, пишите на простой? – спросил я.
– Я же сказала вам что ошиблась! – в сердцах, сказала Кологривова. – Великое дело!
– Вы правы, что тут такого, когда вместо документа вы мне подсунули филькину грамоту! Смотрите, как бы вам самой не обмануться! – с угрозой добавил я.
Ответить Екатерине Романовне было нечего, но, мне показалось, что она вполне простила себе маленькую, невинную хитрость и только заботилась, как легче выйти из неловкого положения.
– Ах, молодой человек, поживете с мое, и вы тоже научитесь не доверять людям! Вы думаете помещичья жизнь – сахар? Знали бы вы, сколько у нас забот! Иной раз, думаешь, к чему мне все это!
– Понятно, – посочувствовал я. – Так зачем же вы мучаетесь? Запишитесь в крепостные крестьяне и наслаждайтесь жизнью!
Достойно ответить Кологривова не успела, вернулась Люба с переносной конторкой. Барыня открыла ее специальным ключиком, долго перебирала какие-то документы, наконец, нашла чистый лист гербовой бумаги и очиненное перо. Мы, молча за ней наблюдали. Она, наконец, начала писать. Я был настороже и смотрел из-за плеча, что она пишет.
– Все? – наконец, спросила она, косясь на меня обиженным взглядом.
– Подпись забыли поставить, – напомнил я.
Екатерина Романовна скорбно вздохнула и расписалась.
– Вот теперь все, – сказал я, забирая у нее из-под руки документ.
Она заткнула бутылочку с чернилами пробкой, собрала письменные принадлежности, аккуратно разложил все на свои места, и заперла крышку бюро ключиком. После чего вскинула на меня взгляд оскорбленной добродетели.
– Теперь вы довольны?
– Отчасти, – ответил я. – Не плохо было бы вам еще наградить Любу за беззаветные труды.
Мой совет услышан не был.
– Отнесешь бюро назад ко мне в спальню! – приказала барыня бывшей крепостной и выскочила из комнаты, хлопнув дверью.
Мы проводили ее взглядами и посмотрели друг на друга. Я, предваряя трогательную сцену благодарности, спросил:
– Ты не хочешь, что бы я разочаровался в человечестве?
Люба не очень поняла, что я спрашиваю, но ответила правильно:
– Не хочу.
– Тогда раздевайся и быстро в койку!
И опять она не поняла всех слов, но точно уловила смысл и поступила так, как и следовало поступить.

Глава 15

Наше тесное общение на широкой постели, немного примирило меня с человеческими недостатками. Люба была совершенно счастлива, и немного ее радости досталось мне.
– Неужели, я свободна! – восклицала он, едва ли не каждую минуту. – Ты не представляешь, что для меня сделал!
– Это все ерунда, – скромничал я, – ты лучше не отвлекайся!
– Нет, представляешь, я теперь свободна! Сама себе хозяйка! Ты понимаешь, что значит свобода?!
– Понимаю я, что тут не понять! Только почему-то не всем она нравится и не все ей могут распорядиться. Тебе, вот, не страшно? Теперь ты должна будешь сама отвечать за себя.
– Лучше помру с голода, чем когда-нибудь пойду в рабство! – серьезно ответила девушка. – Поможешь мне отсюда уехать, а то еще, чего доброго, поймают по дороге и отберут вольную?
– Конечно, помогу. Ты, думаешь, такое может случиться? По-моему, это уже чересчур.
– Все может быть. Барыня вообще-то женщина неплохая, только и ее понять нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93