Она одна управляет всем хозяйством, а Петр Андреевич только деньги тратит. То в карты проиграется, то лошадь дорогую купит.
– А мне показалось, что он неплохой парень.
– А я разве говорила, что он плохой? Молодой барин добрый, только…, – она поискала подходящее слово, не нашла и применила обобщенное, – … шелопутный, деньги считать не умеет и все у матушки просит. Она ему отказать не может, а сама каждую копейку считает и с крестьянами скаредничает. Знамо дело – единственный сын, свет в окошке!
В конце концов, я понял, что эмоции так захлестнули мою подругу, что настоящего прока в постели от нее не дождаться, оставил ее в покое, встал и начал собирать раскиданные по полу вещи.
– Ты куда? – спросила она, как вольный человек, нежась в «барской» кровати.
– Пойду твою вольную отрабатывать, – ответил я, – спасать французов.
В гостиной оказалась все та же компания. Женщины тихо разговаривали меду собой, сидя рядышком на диване; мужчины за ломберным столиком, уставленным бутылками, вспоминали минувшие дни, и битвы где рядом и друг с другом сражались они.
Я подошел и сел рядом. Штабс-капитан бросил на меня косой взгляд и тут же отвернулся, будто впервые видит. Виконт, радостно закивал головой. Он уже был подшофе и на мир глядел с радостным удивлением.
– Алексей Григорьевич, – обратился ко мне Кологривов, – не хотите ли водки?
– Нет, благодарю, у меня конфиденциальный разговор к господину Виттенбергу.
– Пожалуйте, не стану вам мешать, – сказал лейтенант и пересел на диван к маменьке и Урусовой.
Штабс-капитан мрачно на меня посмотрел и принял независимую позу.
– Мне бы хотелось с вами решить наши денежные дела, – сказал я.
– Помилуйте, что вам за охота говорить о таких скучных вещах! – парировал Виттенберг.
– Пятьсот рублей серебром, это не скучные вещи. Проиграли пари, так платите!
– Ну, право, господин Крылов, вы ведете себя как торгаш. Я же не отказываюсь от долга и отдам, как-нибудь потом.
Намек на торгашество, я пропустил мимо ушей, лишь уточнил:
– Когда потом?
– У меня сейчас нет таких денег. Как мне пришлют из деревни, я с вами сразу же разочтусь.
– Меня это не устроит, я вам деньги предъявлял, а вы, видать, хотите смошенничать, – еще под впечатлением торга с Кологривовой, сказал я.
– Да как вы можете? Вы знаете, с кем говорите?! – повысил голос собеседник.
– Господа, вы ссоритесь? – на своем языке, вмешался в разговор виконт, но мы не обратили на него внимания.
– Знаю, – ответил я, – я помню, как вы оценивали выстрелы.
– Коли вы так рассуждаете, то я могу потребовать…
– Не стоит, – остановил я его. – Стреляю я точнее вас, а если вы предложите шпаги, то и фехтую лучше. У вас почти нет шансов.
– Нет чего? – не понял он.
– Я убью вас почти наверняка. Так что давайте лучше договариваться.
Виттенберг был еще не столько пьян, чтобы очертя голову бросаться в дуэль, которая могла принести если не смерть, то бесчестие. Убивать, не рассчитавшись, выигравших в карты или споре противников, в обществе было не принято. Он быстро все понял и ответил совсем другим тоном.
– Так как же с вами договоришься, коли, вы не принимаете никаких резонов?
– Привезите деньги, рассчитайтесь по пари и я ваш друг и брат! А пока ездите, оставьте мне залог.
– Какой еще залог?
– Можете, оставить десяток лошадей или хотя бы французов.
– Каких еще французов? – удивился он.
– Вот этих, – кивнул я на виконта. – Как рассчитаетесь, сможете их увезти.
– Вы это серьезно говорите? – подозрительно спросил капитан, не понимая, в своем ли я уме.
– Вполне, чем не залог дюжина французов?
– Извольте, я с радостью. Поверьте, как только я получу деньги из деревни, тотчас вернусь и разочтусь, – тоном, которым обычно говорят с душевнобольными, сказал он. – Действительно, почему бы и не оставить французов в залог? – засмеялся штабс-капитан. – Могу еще пригнать если вас это устроит!
– У меня к вам еще один вопрос, – не принимая шутливого тона, сказал я. – Откуда вам стало известно, что здесь есть пленные? Если это, конечно, не секрет.
– Помилуйте, господин Крылов, какой же здесь секрет! Брат Марьи Николаевны князь Урусов пожаловался об этом Александру Самойловичу. Только напутал немного, сказал, что она захвачена в плен. Фигнер мне и приказал взять казачий эскадрон, освободить барышню и навести с французами порядок. А у вас тут оказалось все совсем по-иному, не вы в плену, а они.
– Неужели сам Урусов? А где его можно найти? Марья Николаевна потеряла брата и никак не может отыскать.
– Где он теперь не знаю, а нынешним утром был почитай, что рядом, в соседней деревне, – Виттенберг задумался, вспоминая название деревни. – Не могу точно сказать, то ли Сосновка, то ли Ольховка. Да я могу у есаула спросить, он непременно помнит.
– Очень этим обяжете.
– Непременно и спрошу. А, правда, что вы отменный фехтовальщик?
– Истинная правда. Лучший в России. Вас бы убил с первого, много со второго выпада.
– Так ли? – усомнился штабс-капитан. – Я тоже кое-что умею. Интересно было бы с вами скрестить шпаги.
– А вы не возвращайте долг, тогда и попробуем, – посоветовал я.
– Ну, право, что вы все об одном. Сказал, отдам, значит, отдам! – засмеялся он. – А почему вы с такими талантами не служите? Отечеству сейчас умелые войны нужны до крайности. Пойдемте хотя бы в наш отряд.
– А с чего вы решили, что я не служу?
– Так вы же в статском и вообще.
– Значит такая у меня служба, не явная, а тайная. Только о том никому не слова, это я вам как другу сказал.
– Как же, как же, я понимаю. Если б знал ранее, не стал бы с вами пари держать. Ну, я пойду, спрошу есаула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93