Как пестовал каждый цветок! Никто не может представить, как чудесные цветы грели мою душу. И теперь все, все пошло прахом! Откуда взялся варвар, лишивший меня последней отрады жизни!
Не знаю почему, но я на Василия Ивановича рассердилась. Вчера погибло три человека, и никто, включая помещика, об их злой судьбе не пролил слезинки. Весь давешний вечер хозяин был весел и безудержно хвастался своим сомнительным подвигом, выстрелом из окна, который, по словам, Алеши, едва не попал ему в голову. Сегодня же, потеря розового куста вызвала у Трегубова неподдельное отчаянье.
– Действительно это невосполнимая потеря! – с насмешкой согласилась я. – Как я вас понимаю!
– Именно, невосполнимая! – плачущим голосом сказал он. – Когда я найду виновного, прикажу запороть до смерти!
Будь я настоящей дворянкой, возможно с сочувствием отнеслась бы к такой крутой мере в цветоводстве, но я еще несколько дней назад сама могла оказаться в роли Сидоровой козы и планы Трегубова мне решительно не понравились.
– Может быть, и нет никаких виновных, – тихим голосом сказала Марья Ивановна, – кто бы решился доставить вам, дядюшка, такое огорчение!
– Ах, оставь, Маша, что ты понимаешь! Меня все ненавидят! Вошин назвал меня тираном, а кого я обидел? Вот и тебя я взял к себе без гроша, кормлю, пою, одеваю, и разве хоть раз попрекнул куском хлеба?
– Нет, дядюшка, ни разу, – побледнев, ответила Марья Ивановна.
– И за всю мою доброту, какая благодарность? Кто меня любит? Кто почитает?
Я слушала и думала, что Алеша, наверное, прав, действительно Трегубов трутень и тунеядец. Легок на помине, в комнату вошел мой муж и, кинул на меня не самый ласковый взгляд.
– Это что же за варварство такое, любезный, Алексей Григорьевич? – увидев его, воскликнул со слезой в голосе, Василий Иванович. – Неужто можно посягать, на такую изящную красоту!
– Можно, – ответил муж. – Только я думаю, что дело много хуже, чем поломанные розы.
– Как так? Что же может быть хуже погубленных цветов?
– Боюсь, что скоро посягнут не только на цветы, а и на нашу с вами жизнь, – косо глядя на меня, сказал Алеша. – Дело много серьезнее, чем вы думаете!
– Что такое? Кто посягнёт?! Кто посмеет?! – растеряно воскликнул Трегубов, озираясь по сторонам, будто опасность подстерегала его уже сейчас.
– Оборотень посягнет. Проспали мы с тобой, дорогой друг, Трегубов, оборотня.
– Как так? Ванька же насмерть убитый! – испугался Василий Иванович.
Я в тот момент слушала мысли двоих мужчин, мужа и Трегубова. Василий Иванович нравился меня все меньше. Если не сказать, по-другому, он совсем переставал нравиться. Такой трусости от большого, сильного, красивого мужчины я никак не ожидала. Он буквально обезумел от страха и в панике придумывал, как спастись от неожиданно свалившейся на голову беды.
Сразу же начались пустопорожние разговоры, о том, что надо срочно организовать большую облаву, привлечь всех соседей помещиков, снять мужиков с полевых работ и отправить ловить сбежавшего оборотня-волка.
Алеше быстро наскучило слушать эти грандиозные планы и он, так больше и не посмотрев в мою сторону, ушел, как он сказал, посоветоваться с умными людьми. Оставшиеся хоть и почитали себя очень умными, на его слова внимания не обратили и продолжили самостоятельно придумывать способы охоты на оборотней.
– Хоть бы кто-нибудь взял меня замуж, – с тоской думала Марья Ивановна, когда мы, не выдержав скучных разговоров, улизнули из спальни Трегубова. – Сил больше нет слушать, как он меня облагодетельствовал. Когда прельщал, обещал золотые горы, а теперь кашей попрекает! Неужели я такая дурнушка, что меня никто не возьмет без приданного! Вон на Алевтине Крылов женился, не посмотрел, что простая крестьянка!
Мне стало жалко бедную девушку, но ничем помочь я ей не могла.
– Мне кажется, вы очень нравитесь Василию Ивановичу, он на вас так ласково смотрит, – вдруг сказала Марья Ивановна.
– А вот мне он совсем не нравится! – против воли, резко, ответила я и отправилась искать мужа. Мне совсем не хотелось заставлять его себя ревновать, да еще к такому нежному и чувствительному мужчине, как Трегубов.
Алеши в наших покоях не оказалось, и я пошла искать его в конюшню к Ивану. Конюх указал закуток, в котором тот жил с освобожденным узником и я, постучавшись, вошла в небольшую каморку с полатями возле стены. Иван там не оказалось. Мне навстречу с сенного ложа приподнялся очень худой человек с длинной бородой, освобожденный из острога узник.
– Здравствуйте, сударь, я ищу Ивана, – сказала я, пытаясь в полутьме рассмотреть его лицо.
– Он ушел с вашим мужем, Алевтина Сергеевна, – ответил он, хотя я ему не представлялась, и знать меня он не мог. – Проходите, садитесь, они скоро вернутся.
Мне стало любопытно узнать, как он догадался, кто я такая. Я с поклоном, приняла приглашение, вошла и села на край дощатых полатей.
Говорить нам было не о чем, и я из обычной вежливости, спросила, как он себя чувствует.
– Спасибо, понемногу поправляюсь, – ответил он, и устало откинулся на свое травяное ложе. – Ваш муж мне хорошо помог.
Мои глаза скоро привыкли к полумраку, и я смогла рассмотреть его лицо. Пожалуй, таких людей я еще не встречала. То, что он не принадлежит к крестьянскому сословию, было видно с первого взгляда, как и то, что он и не купец, и не дворянин. Пожалуй, изо всех кого я знала, внешне он был ближе всего к Алеше. Отличало их обоих непонятное и непривычное нашему глазу выражение лица. Так спокойно и уверено как недавний узник, не смотрел на собеседника никто из моих старых или новых знакомых. Даже владыка здешних мест Трегубов не казался таким уверенным в себе, как этот полуживой от голода и слабости человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95