Надеюсь, вы успеете собраться.
Я согласно кивнула. Надо сказать, меня немного удивило то, что наша команда ограничилась всего одним днем отдыха у хлебосольного траншей-майора. Однако мне это было только на руку. Оставаться еще на несколько дней в комнате с покойником я не хотела по вполне понятным причинам.
Покончив с туалетом и завтраком, я сама вышла во двор. Запряженная карета уже стояла возле крыльца, и я быстро в нее села. Там меня уже ждал мой романтический поклонник. Однако на этот раз мне показалось, что флигель-адъютант совсем не рад меня видеть. Только теперь я вспомнила, что и вчера вечером он не соизволил зайти ко мне пожелать покойной ночи.
– Иван Николаевич, мне кажется, у вас что-то случилось, – без околичностей спросила я.
– Случилось, – сквозь зубы ответил он, – но не только у меня одного, а у нас обоих!
Я совместила ночной визит полицейского чиновника и странное поведение Татищева и не на шутку встревожилась.
– Вы получили дурные вести из Петербурга?
– Дурные? – плачущим голосом переспросил он. – Отвратительные! Мне приказали вас убить!
– Как это – убить? – не поняла я. – Чего это ради?!
– Да если бы я сам хоть что-нибудь понимал! – сердито воскликнул он. – Вот возьмите, сами прочитайте эту депешу!
Он вынул из-за обшлага свернутый в четыре части лист бумаги и протянул его мне. Я развернула короткое письмо, написанное ровным писарским почерком. Подписи под ним не оказалось, один невнятный росчерк закорючкой, а обращение было самое обычное:
«Милостивый государь Иван Николаевич!», прочитала я вслух.
– Читайте, читайте дальше, – взмолился Татищев.

«Во исполнении данных вам инструкций, – продолжила я, – вам следует принять меры, чтобы ответственная особа не смогла по причине тяжелой болезни и последующей за ней смерти прибыть в место, кое ей назначено первоначально. Ответственность и выполнение сего приказания после кончины н. с. Ломакина перекладывается на вас. По поручению известного вам высокого лица».

– Ну, и что вы на это скажете? – не дождавшись моего ответа, воскликнул он. – Они сами понимают, что требуют?! Я – русский дворянин, а не палач!
Если бы дело не касалось меня лично, возможно, я отнеслась бы к вопросу дворянской чести более сочувственно, но теперь, когда вдруг объявился еще один убийца, восприняла сетования Татищева без должного понимания. Было похоже, что моя жизнь кому-то так мешает, что неведомый противник не собирается остановиться ни перед чем.
Главное, я по-прежнему терялась в догадках, кто этот таинственный противник. Между тем Иван Николаевич продолжал мне жаловаться на злую судьбу. Я его прервала:
– А если вы не выполните приказа и меня не убьете, чем вам это может грозить?
– Помилуйте, Алевтина Сергеевна, о чем вы говорите! Как можно такой приказ не выполнить? Я разом всего лишусь!
– А чего всего? – невинно уточнила я.
– Да того же камер-юнкерства, карьеры, да и что за дворянин без службы государю!
– Тогда сдаюсь, – сочувственно, сказала я, – тогда у вас не остается другого выхода, как меня убить!
– Вам бы все шутки шутить, – кисло улыбнулся флигель-адъютант. – Если вы такая умная, придумайте, как мне избежать гнева государя?
– Так это от его имени письмо?
Татищев многозначительно на меня посмотрел, поднял глаза вверх и пожал плечами.
– Государь у нас такие приказы не отдает, он ведь рыцарь! Однако и то лицо, что прислало письмо, не менее его имеет влияние. Уж я не знаю, чем вы его так прогневали!
– Это и я мечтаю узнать, – без тени улыбки, сказала я. – Вы не можете назвать имени моего гонителя?
– Господь с вами, Алевтина Сергеевна! Конечно не могу! Иначе это будет государственная измена! А я, как вам известно…
– Понимаю, не можете – не говорите. Но ничего, скоро времена изменятся и он умрет!
– Кто умрет? – почти с мистическим ужасом спросил флигель-адъютант.
– Ну, этот, как его, император Павел Петрович, – спокойным голосом ответила я.
На Татищева мои слова произвели очень сильное впечатление. Он вперил в меня испуганный взор и несколько минут пытался понять, откуда мне это может быть известно. Наконец ничего не придумав, спросил:
– Вы, наверное, знаете? Откуда? Неужели это ваш знакомый колдун нагадал?
– Знаю, – покопавшись в памяти мужа, ответила я. – Когда точно – не скажу, но не позже, чем через полтора-два года.
Точную дату переворота и гибели этого императора не знал и сам Алеша. Как он сам считал, это был пробел в его школьном образовании. Впрочем, общий почти для всего нынешнего подрастающего поколения.
– И кто же станет новым императором? – с напряженным вниманием, спросил он. – Неужели и это вы знаете?
– Это я знаю точно, – не раздумывая, ответила я. – Александр I.
– Старший сын, цесаревич, – задумчиво сказал Татищев. – Это хорошо, но что нам с вами делать? За полтора года, что он еще будет править, на каторге в Нерчинском руднике можно десять раз умереть. Я бы с вами бежал, да тогда вся семья в опалу попадет. А может, и правда? – вдруг загорелся он. – Убежим в Сибирь, пересидим у раскольников. Может ваш муж к тому времени умрет, и вы выйдете за меня…
– Да что вам всем дались эти раскольники! – невольно воскликнула я.
– Кому – всем? – удивился он.
– Так, ничего особенного, – ответила я, – мне уже как-то предлагали бежать в Сибирь.
Бежать с ним к раскольникам мне предлагал первый несостоявшийся убийца, надворный советник Ломакин.
– Я так и подумал, что вы не захотите со мной жить в глухой Сибири, – обижено сказал он. – Вы светская женщина, вам подавай балы и развлечения!
– Я простая крепостная крестьянка, пожалуйста, это запомните и впредь меня ни с кем не путайте, – сердито сказала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95