Не откладывая дела в долгий ящик, старуха подхватила юбки и ударилась в бега, оставив меня с нечистой совестью и страхом разоблачения.
Ночное приключение с юным графом тяжелым грузом лежало у меня на совести. Случись моя связь с Воронцовым в другое время, при других обстоятельствах, еще можно было как-то себя простить. Но поддаться соблазну и изменить мужу почти сразу после встречи с ним, после всего, что он претерпел, ища свидания со мной, для меня было чересчур. Если бы я еще сильно влюбилась в Воронцова, так нет. Миша мне просто нравился, как не могут не нравиться подобные ему молодые блестящие юноши, а это как ни крути, не было достаточным поводом для супружеской измены.
Конечно, в конце концов, я нашла себе оправдание, вспомнила, что он хотел наложить на себя руки, наш совместный ночной ужас, но все равно червячок вины продолжал меня точить. И как я ни старалась отвлечься, думать о более важных в ту минуту вещах, мое тело, еще помнящее его страсть, не давало забыть ночную измену. Занятая этими невеселыми мыслями, о предстоящем свидании с царем я пока не думала.
Время между тем шло к полудню, а обо мне никто не вспоминал. Раньше едой заведовала Маланья Никитична, но она как ушла, так и пропала, и не только завтрака, но и обеда мне не принесли. Я уже, было, собралась пойти сама на поиски пропитания, как в мою дверь постучались. Уверенная, что это долгожданная еда, я сама ее отворила, но вместо слуги с подносом, за ней стоял проницательный Прохоров. На моем лице, видимо, так ярко отразилось недоуменное разочарование, что он тотчас спросил, кого я жду.
– Всего-навсего обед, – вздохнув, ответила я, – моя старуха как ушла с утра, так и пропала, а без нее обо мне просто забыли.
– Меня она тоже очень интересует, – сказал он, – пробовал ее найти, но тщетно. Никто не знает, куда она запропастилась. Я обошел весь дворец, ее нигде нет. Вам она не говорила, куда пойдет?
– Нет, – коротко ответила я, – вы ко мне? Тогда проходите.
Прохоров не стал себя уговаривать и вошел. Держался он точно так же, как и утром, со спокойным достоинством.
– Вы не будете возражать, если мы немного поговорим? – спросил он и попросил разрешения сесть.
– Не буду, садитесь, – пригласила я.
Он сел на стул, а я устроилась в кресле. Какое-то время мы оба молчали. Я слушала, о чем он думает, и его мысли о предстоящем разговоре мне совсем не понравились.
– Ну, что же вы, спрашивайте, если пришли, – не очень любезно предложила я.
– Я, собственно, не столько хотел вас расспросить, сколько поделиться своими мыслями на ваш счет, любезная Алевтина Сергеевна, – сказал он.
– Делитесь, – обреченно сказала я, заранее зная, что он собирается мне сказать.
– Как вы знаете, я расследую ночное убийство, – Начал он издалека, – и пытаюсь лучше познакомиться с теми, кто имеет к нему хоть какое-то касательство.
– Понятно, – кивнула я головой, – и моя особа вызвала у вас слишком много вопросов?
Такая прямота немного его сбила, и он даже слегка смутился.
– Именно вопросов, на которые я пока не нахожу ответов, – после заминки, согласился он. – Вот скажем…
– Простите, господин Прохоров, как ваше имя отчество? – перебила я, оттягивая неприятный разговор, который пока не знала, как построить.
– Яков Степанович, – опять сбился он.
– Яков Степанович, поверьте, я наперед знаю, что вы меня хотите спросить, но почти на все ваши вопросы у меня, увы, нет ответа.
– Знаете? – искренне удивился он. – Так о чем же я намереваюсь с вами говорить?
– Например, почему умер мой первый сопровождающий, – просто сказала я.
От неожиданности у Прохорова, слегка открылся рот и он посмотрел на меня тревожно, если не сказать, испугано.
– И отчего же он, по-вашему, умер? – придя в себя, спросил он.
– Об этом вы лучше спросите у флигель-адъютанта Татищева, когда он вернется, или у штабс-ротмистра Вяземского.
– У последнего я уже спрашивал и не только у него, оказалось, что никто ничего толком не знает!
– И я не знаю. Мы с ним едва обмолвились несколькими словами.
– Но между тем, вы с ним вдвоем провели целый день в карете и ночь на почтовой станции! Неужели он с вами ни о чем не говорил?
– Если я скажу, что не говорил, вы мне не поверите?
Прохоров отрицательно покачал головой.
– А если скажу правду, поверите?
– Постараюсь! – без улыбки, ответил он.
– Посмотрим. Дело в том, что надворный советник Ломакин, о котором вы спрашиваете, собирался меня убить, но умер раньше меня.
– Что? – вскинулся следователь. – Убить вас? За что?
– Вот этого я вам сказать не могу, сама была бы рада узнать! Эти двое, убийство которых вы расследуете, тоже приходили за тем же.
Кажется, я сумела окончательно вывести хладнокровного Прохорова из себя. Он смотрел на меня во все глаза, совершенно забыв все неприятные вопросы, которые собирался мне задать.
– Простите, вы это говорите серьезно или только что придумал?
– Вполне, – спокойно сказала я, – не верите, посмотрите сами, что они сделали с моей периной.
Я встала с кресла, подошла к кровати и сняла с нее покрывало. Прохоров живо последовал за мной и сразу же увидел сквозные дыры от кинжала в одеяле. Они его так заинтересовали, что он больше ничего не спрашивая, начал сам исследовать постель.
Чем хороши умные люди, им не нужно объяснять очевидное и все разжевывать. Прохоров сразу все правильно понял и начал мне верить. Я же мучительно думала над тем, как преподнести ему ночную историю так, чтобы сказав правду, заставить его поверить и небольшой лжи, выгораживающей меня.
Пока он исследовал постель, я стояла рядом, сочиняя правдоподобную легенду, которую нельзя ни проверить, ни опровергнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95