Она была ношенная, не последней моды, зато теперь я вполне соответствовала образу сына небогатого священника. Единственно проблемой оставались длинные волосы. Носить военный парик, под которым я их прятала, при штатском платье было нельзя, а стричься мне очень не хотелось. Поэтому, решила пока остаться в мундире.
Только я успела переодеться в военную форму, как к Барановым приехал Воронцов. Оказалось, что он был ранним утром у Щербатовой, узнал у нее о наших ночных приключениях и прискакал удостовериться, что со мной все в порядке. Как почти все родовые дворяне, состоявшие друг с другом в родстве или свойстве, он кем-то приходился Барановыми и его визит к ним не был неприличен.
Мишу радушно приняли, и три раза кряду рассказали о великом подвиге Николая Ивановича, один на один сражавшегося с целой бандой разбойников. Воронцов вежливо слушал, восхищался героическим Барановым, но сам думал исключительно обо мне и нетерпеливо ждал, когда мы останемся хоть ненадолго, наедине. Я сначала решила, что у него насчет меня какие-то неприличные планы, но скоро поняла, что к нежностям его нетерпение не имеет прямого отношения… Пока же визит протекал вяло, Барановы все никак не могли наговориться, а Миша при своем хорошем воспитании не умел прервать их болтовню.
– Когда я вдруг увидел во мраке ночи страшную харю разбойника, – в четвертый раз принялся рассказывать Николай Иванович, – будто вспышка молнии осветила мое сознание! Кругом были одни женщины, и только я один мог ценой своей жизни послужить им защитой и утешением! Тогда я вспомнил, что на груди у меня таится пистолет, заряженный заговоренной пулей…
– Вот именно! – перебила я Баранова. – Михаил Семенович должен мне непременно показать, как нужно стрелять заговоренными пулями!
Николай Иванович споткнулся на полуслове, не сразу поняв, какое имеет отношение его подвиг к пулям и Воронцову, однако я уже тянула Мишу за рукав к выходу. Создалась небольшая неловкость, которую молодой граф легко исправил улыбкой и комплиментом радушным хозяевам, после чего мы с ним вышли во двор.
– Рассказывай, пока нам не помешали, – попросила я, легко ускользая от его ищущих прикосновения рук.
– Все очень плохо, – грустно сказал Миша, – Пален беснуется и велел сыскать вас живой или мертвой. Получилось, что я не смог выполнить его личную просьбу охранить вас от заговорщиков и на меня начались гонения. Теперь мне придется перевестись из гвардии в действующую армию. Батюшка не хочет уезжать из Англии, где он теперь служит послом, и отказался от звания канцлера предложенного ему государем. Павел Петрович на него за это рассердился. Но все это пустяки, главное – это вы. Я чувствую, что вас подстерегает смертельная опасность, и почти ничем не могу вам помочь!
– Один умный человек посоветовал мне переждать опасное время в каком-нибудь монастыре.
– Что еще за человек? – ревниво воскликнул Миша.
– Старичок-предсказатель, знакомый вашей тетки, – успокоила я его ревнивые подозрения.
– Знакомый тетки, – задумчиво повторил он за мной, – это хорошо!
– Что же в том хорошего, что он знакомый или старик? – улыбнулась я.
– Нужно подумать, – не слушая, продолжил думать вслух Миша. – Родни у нас много, найдется, поди, и монахиня. Алекс, побудьте у Барановых до вечера, а я все до этого времени выясню!
– Хорошо, – согласилась я, – надеюсь, Николай Иванович не заговорит меня до смерти.
– Только как вам выбраться из города, – продолжил он строить планы, – в нашей форме ехать нельзя, и вам нужны фальшивые документы…
– Прохоров дал мне паспорт своего знакомого, вольная одежда у меня тоже есть, Елена Даниловна презентовала мне платье своего сына, – успокоила – единственно, что мне не хватает, это лошади.
– Вы собираетесь ехать верхом? – поразился Воронцов.
– Нет, я поеду в рыдване со штатом слуг! – в тон ему ответила я. – Конечно верхом, на перекладные у меня нет денег, правда, на верховую лошадь тоже. Ничего, как-нибудь доберусь! Главное, чтобы было куда ехать.
– Лошадь, деньги, это пустяки, у вас ни в чем не будет недостатка, – пообещал богатый наследник знатного рода, – монастырь я вам тоже приищу. Меня волнует другое, как я смогу жить без вас! – нежно сказал он, почти со слезами в голосе.
– Ничего, мы с вами еще обязательно встретимся, – легкомысленно пообещала я. – Только боюсь, вы скоро меня забудете!
– Я вас забуду?! Никогда в жизни! – воскликнул юноша и попытался заключить меня в объятия.
– Поручик! – засмеялась я, увертываясь от его рук. – Что вы делаете? На нас смотрят и вас могут неправильно понять!
– Да, пожалуй, – печально улыбнулся он, – вы, наверное, правы.
На этом мы и простились. Миша уехал, а я вернулась к Барановым, слушать рассказы о подвигах Николая Ивановича.

Глава 15

К вечеру все как-то начало устраиваться. Николай Иванович, утомленный бесконечными пересказами своего подвига и слабостью после ранения, наконец, уснул и престал досаждать пустой болтовней и капризами. От Миши приходил курьер и передал записку, в которой тот писал, что как только стемнеет, он будет у Барановых. К записке прилагалось письмо к настоятельнице Владимирского Всехсвятского женского монастыря в городе Шуе, игумене Феоктисии, родственнице Воронцовых, с просьбой приютить меня в ее обители.
Когда стемнело, я переоделась в штатское платье и с нетерпением ждала Мишу. Он задерживался, и я начала волноваться. Елена Даниловна, помогавшая мне коротать время рассказами о своих знакомых, отправилась спать, а Воронцова все не было. Я не стала ложиться, сидела возле окна и сама себя пугала ночными страхами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95