– И далеко тебе идти? – не отставал он.
– Далеко, в город Шую, – назвала я пункт своего назначения.
– Не слыхал. Это где же такой город будет?
– Во Владимирской губернии, – ответила я.
– Ишь, ты, даль какая! Да как же ты без денег туда доберешься?
– Мир не без добрых людей, как-нибудь с божьей помощью дойду. А вы, добрые люди, кто будете? – спросила я.
По обличию мои новые знакомые были похожи на крестьян, а вот держались уверенно и без обычного для крепостных раболепия.
– Мы, – усмехнулся собеседник, – мы, малый, будем душегубами. Вот это Фрол, безъязыкий, а я Кузьма.
От такого откровения бродяги мне стало не по себе, но вида я не подала. Похоже, из одной передряги я попала в другую, но выбирать теперь не приходилось, нужно было выкручиваться. Впрочем, никаких дурных мыслей в отношении меня у них не было и это успокаивало.
– Что-то я смотрю, тебе нисколько не страшно? – удивленно спросил Кузьма, не дождавшись от меня никакого комментария.
– Не страшно, – спокойно ответила я, – чай, вы не дикие звери, а люди между собой всегда сумеют договориться.
– И то верно, – задумчиво сказал душегуб, – уху будешь есть с нами, не побрезгуешь?
– Если угостите, буду, – улыбнулась я, – только у меня ложки нет.
– Как же ты без ложки в такой дальний путь отправился?
– Так получилось, очень спешил. А почему вы душегубы?
Мужики переглянулись и опять рассмеялись, правда, на этот раз невесело.
– Да кто ж его знает, – объяснил Кузьма, снимая кипящий котелок с костра, – видно так нам на роду написано. Фрол что-то такое сделал, за что лишился языка, а я своего барина прибил, вот теперь и бегаю от суда неправого и палача сурового.
Второй душегуб в подтверждении замычал, показывая черный провал рта.
– И куда же вы теперь направляетесь? – сочувственно, спросила я.
– Думаем пробраться на Волгу, по ней уйдем вниз, а там подадимся к казакам.
– Так это же такая даль! Вы и за год туда не доберетесь, да и поймают вас без паспортов! – сочувственно сказала я.
– А что ты, малый, предлагаешь? – усмехнулся Кузьма. – Пойти и повеситься на ближайшей осине? Поймают – так поймают, значит, такова наша судьба.
– Вам лучше не на восход идти, а на закат, попадете в иноземные страны, там жить легче, чем у нас и вас никто искать не будет, – предложила я.
– Нет, это не про нас, мы без своей веры жить не согласные, – ответил он, устанавливая котелок с ухой на земле, – а если придется в землю лечь, так лучше ляжем в свою!
Однако ни лечь в родную землю, ни даже поесть мы не успели. Безъязыкий предупреждая, поднял палец и указал им в сторону от берега. Кузьма насторожился, прыжком отошел от костра и, приставив ладонь к уху, начал слушать.
– Облава по нашу душу, – тихо сказал он и с сожалением вывернул котелок с ухой в костер. – Ты, малый, с нами или останешься? Мы уйдем на тот берег, в Новую Деревню.
– С вами, – быстро решила я, подозревая, что ловят не их, а меня. – Только я плаваю плохо и у меня бумаги, боюсь, намокнут!
– Здесь брод есть, не утонешь, а бумаги спрячь в шапку, – посоветовал он, и пошел вдоль берега кошачьим, неслышным шагом.
Мы с Фролом бросились вслед за ним. Даже отойдя от трещащего костра, я еще ничего не слышала, но сомневаться в навыках «душегубов» не стала. Мы быстро прошли с четверть версты и спустились к самой воде. Небо на востоке уже серело, но рассвет не наступил.
– Здесь брод, – сказал Кузьма и начал быстро раздеваться. – Ты чего стоишь столбом, или в одежде в воду полезешь?
Вопрос был хороший! Что мне делать я не представляла. Между тем мужики уже разделись до нага и вязали одежду в узлы. Примерно в том месте, где был костер, послышался призывный свист. Тянуть больше было нельзя, и я торопливо сняла с себя верхнее платье, оставив только нижнее белье.
– Все сымай, вымокнешь, – посоветовал Кузьма.
– Не могу, мне по обычаю разоблачаться не положено, – придумала я ответ и тоже связала свою одежду и обувь в узел.
– Ну, как знаешь, – не стал настаивать мужик и первым полез в воду.
Я решительно двинулась следом. Вода сначала показалась мне теплой, но чем глубже мы заходили, тем она становилась холоднее. Кузьма, быстро перебирался на противоположный берег, в глубоких местах, подгребая свободной от одежды рукой. Второй шла я, последним, соответственно, Фрол. Делал он это чтобы при нужде меня подстраховать. Брод оказался не глубоким, во все время переправы я ни разу не потеряла под ногами дно. Наконец мы оказались на противоположном берегу и сразу же спрятались в кусты. Мужики сидели на корточках и вслушивались в ночные звуки. Чтобы не смотреть на их голые тела я пряталась немного в стороне.
– Ишь, парнишка у нас какой стеснительный, – тихо сказал Кузьма товарищу. – Сразу видать – из поповской семьи.
Тот утвердительно промычал в ответ, и они начали быстро одеваться. Меня же от холода и мокрого белья начал просто колотить. Я хотела, было, тоже надеть на себя верхнее платье, но все тот же Кузьма предостерег:
– Ты лучше сперва выжми исподнее, а то простынешь. А мы тебя впереди подождем.
Я была так тронута деликатностью «душегубов», что чуть не заплакала. Впрочем, они меня уже не слышали, быстро взбирались на высокий берег. Я же просто скинула с себя промокшие подштанники и рубаху и прямо на голое тело надела верхнюю одежду.
– Ну, что готов? – спросил Кузьма, когда я вылезла к ним наверх.
– Готов, – ответила я, все еще стуча зубами.
– Тогда не отставайте, – велел он и, не оглядываясь, быстро пошел вдоль берега.
Я, стараясь не отставать, спотыкаясь, спешила за ним, а Фрол меня подталкивал сзади. Мы так спешили уйти из опасного места, что никакой деревни, ни новой, ни старой, я не увидела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95