– А я что говорю! Гиблое место! Только сам Лексей Григорьич в такое просился. Я упреждал!
– Будем искать тропинку, – стараясь придать голосу уверенность, сказал я, начиная жалеть, что выбрал для поисков именно это направление.
Никаких следов пребывания людей здесь не было и, судя по всему, Вошин вряд ли стал бы делать себе схрон так далеко от имения. Однако, коли мы уже все равно оказались здесь, возвращаться не имело смысла. Стоило пройти как можно дальше вглубь леса, чтобы с чистой совестью исключить это место из перечня подо зрительных.
– Тимофей, ты не знаешь, что за этим лесом?
– Деревенька Дерюгино, – подумав, ответил кузнец, – однако до нее далеконько будет, верст тридцать с гаком.
– Тридцать верст таким лесом мы и за три дня не пройдем, – задумчиво сказал Иван. – Нужно выбираться из мелколесья и искать проход, здесь мы только теряем время.
В его словах был резон, но только где искать этот проход, было непонятно.
– Пошли по кругу, может, где и найдем путь, – предложил Тимофей.
– Ладно, – согласился я, – давайте попробуем. Если в глубине леса кто-нибудь живет, то должны же они как-нибудь туда попадать. Только смотрите в оба, прозеваем тропинку – зря потратим время и силы.
Мы прервали привал, встали и пошли перпендикулярно прежнему азимуту. Сначала идти было так же тяжело, как и раньше, но потом мелколесье немного поредело, и дело пошло легче.
В этой части леса больших деревьев не было, он рос на месте лесного пожарища, случившегося в здешних местах в 1789 году, в большую засуху. Как памятники этого страшного бича лесов еще изредка попадались обугленные стволы деревьев, до сих пор не съеденные сыростью и временем.
Время приближалось к полудню.
По-прежнему ничего интересного нам на пути не попадалось, к тому же меня начала доставать мошкара, а комары – те совсем обнаглели – кусали во все доступные места.
Нужно было на что-то решаться, и я хотел уже предложить поворачивать в сторону дороги, когда Иван, шедший несколькими саженями левее меня, что-то заметил и негромко свистнул. Мы поспешили к нему.
– Тут кто-то ходил, – сказал он, присаживаясь на корточки и указывая на примятую траву.
– Может быть, это какие-нибудь звери? – предположил я, не замечая на земле ничего необычного.
– У зверя другой след, – категорически заявил он, – здесь шел человек в лаптях.
– Ну, тогда это не наши клиенты. Наши оборотни наверняка носят сапоги. Наверное, это просто местные крестьяне.
– Мужик сюда не пойдет, – не согласился Тимофей. – В эти места никто не заходит. Здесь наверняка дело нечистое.
– Пойдемте, посмотрим, будем знать наверняка, – попытался я положить конец досужим рассуждениям.
– Не ндравится мне это, – тревожно произнес кузнец, – неравен час, диких людей встретим.
«Вот бы увидеть снежного человека», – подумал я, а вслух сказал:
– Что такого, у нас же есть оружие. И что это еще за дикие люди?
– Всякое болтают, – ушел от прямого ответа Тимофей, – говорят, что по лесам живет нечисть всякая. Хотя, может быть, это беспоповцы или беглые крестьяне, а то иноки из раскольников.
– Ну и что?
– Так им не резон, чтобы про них проведали. Зачем им соглядатаи? Убьют, и вся недолга, чтобы другие какие сюда нос не совали.
– Это мы еще посмотрим, как убьют! – усмехнулся Иван, поглаживая свой отточенный за время отдыха бердыш. Это еще посмотреть нужно, кто кого убьет.
– Ты, не очень-то заносись, – вмешался я, – навалятся кучей, и никакое оружие не поможет, очень даже возможно!
– Коли трусишь, тогда пошли назад! – недобро усмехнулся солдат.
– Ну, почему сразу назад, пошли вперед, только предельно осторожно, – против своей воли пошел я на попятный.
Кузнец, слушая наш разговор, не возразил, только приотстав на несколько шагов, истово перекрестился. Я креститься не стал, но на душе и у меня тоже было тревожно. Лес своей нехоженой густотой, высокими кронами, закрывающими небо, действовал на нервы.
У меня появилось чувство, что за нами внимательно наблюдают из чащи. Я несколько раз резко поворачивал голову, надеясь застать соглядатаев врасплох, но ничего подозрительного не увидел.
Не знаю, что думал в эти минуты Иван, скорее всего, тоже трусил, но никак этого не показывал – шел впереди нас упругим шагом, только рука на древке бердыша побелела стиснутыми пальцами.
Как обычно бывает в таких ситуациях, никто друг перед другом не хотел показать робость, и ради самолюбия совершали явную глупость – рисковали неизвестно для чего. С полчаса мы молча двигались вперед, замирая на месте, всматриваясь в подозрительные кусты и вслушиваясь в шум деревьев. Кругом было спокойно и больше не попадались следы пребывания здесь людей, даже такие эфемерные, как примятая лаптем трава.
Мне все это порядком надоело, и я решил взять решение на себя.
– Сейчас три часа пополудни, – сообщил я, незаметно посмотрев на ручные часы и демонстративно поглядев на небо в просвете между деревьями. – Идем вперед, сколько успеем до четырех часов, потом поедим и будем возвращаться, иначе и до ночи не доберемся в Завидово.
Никто не возразил, и я пожалел, что не предложил повернуть назад тотчас же. Мне давно стало понятно, что так далеко от имения и в такой глухой чаще никакого Вошина нам не найти, а искать себе на одно место приключения не было ни времени, ни желания. Пусть уж местные тайны волнуют станового пристава, продолжавшего проводить «следственные действия» за хлебосольным столом Трегубова. Мне осталось вздохнуть и двинуться вперед, стараясь не наступать на хрусткие сухие ветки. К этому времени вид леса немного изменился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95