– совершенно серьезно объявил мне русский царь.
От такого скопидомства у меня, видимо, округлились глаза, и Павел не преминул заметить:
– Ну, ништо, будешь помнить царскую милость!
О том, что высшие советские руководители совершенно не разбирались в системе цен, я слышал. Мне как-то рассказывала старушка-шляпница, всю жизнь обслуживавшая советскую элиту, что жена видного, как тогда говорили, советского общественного и политического деятеля, секретаря Президиума Верховного Совета СССР Георгадзе, за две сшитые ею меховые шапки из драгоценных мехов заплатила пять рублей. Однако от царя я такой простоты не ожидал и, не удержавшись, съязвил:
– Премного благодарен, ваше императорское величество, век буду помнить вашу монаршую милость! Я за этот пятачок куплю пол-лаптя и на стенку повешу!
– Почему пол-лаптя? – удивился Павел Петрович, – Разве лапти половинами бывают?
– Так на целый лапоть этих денег не хватит, – объяснил я, невинно глядя ему в глаза.
Император понял насмешку и нахмурился. В глазах его мелькнуло недоброе выражение, но он сдержался и, отвернувшись от меня, велел приступать к работе.
– Мне нужны инструменты, позволите сходить, принести?
– Тебе принесут, – мрачным голосом произнес монарх и отдал приказ как из-под земли появившемуся лакею:
– Вели принести скребки и ведра, трубочисту работать.
Откуда Павел знал, чем чистят камины, я не понял. Возможно, просто косил под Петра Великого. Не зная, чем занять время, я подошел к камину и начал его осматривать. Устроен он был совсем примитивно, без обязательного «зуба» внутри, перекрывающего противоположное горячим газам поступление холодного воздуха с улицы.
– Камин-то, поди, дымит, – сказал я, опять позабыв повеличать императора.
– Отчего ты знаешь? – почему-то резко спросил Павел.
Я пространно пересказал книжку про печи и камины, которую прочитал, когда делал печь у себя на даче. Император внимательно слушал. Похоже, ему было интересно.
– Откуда ты всё это знаешь? – поинтересовался он, когда я замолчал.
– Из специальной литературы, – опрометчиво ляпнул я. Меня в тот момент интересовала не любознательность царя, а стоит ли использовать наше знакомство для решения Алиного вопроса.
– Так ты умеешь читать? – удивленно спросил Павел.
– Слегка, по складам…
– А говоришь гладко… Может, ты и французский язык знаешь?
– Чего не знаю, того не знаю. Разве что отдельные слова.
Павла мой ответ не удовлетворил. В глазах его появился тревожный блеск.
– А про якобинцев и жирондистов знаешь? – вкрадчиво поинтересовался он.
– Это, кажется какие-то французские группировки? – уточнил я, плюнув на излишнюю осторожность. – Слышать слышал, но кто они такое и чем занимаются, не интересовался. Говорят, что они просто болтуны. Не беспокойтесь, ваше величество, в России эти идеи не приживутся.
– А ты почем знаешь? – спросил царь, со всё большим вниманием глядя на меня.
– Про французские идеи не знаю, а вот про Россию знаю. Народ у нас для демократии не созрел, у нас доброго царя любят.
– А я какой? – поинтересовался царь.
Меня прямо черт подталкивал сказать «странный», но благоразумие победило, и я пошел на прямую, грубую лесть:
– Я вас и имел в виду, ваше величество.
– Я не добрый, – подумав, объявил император. – Я строгий, но… справедливый. А теперь объясни мне, откуда ты, смерд, знаешь грамоту и греческие слова?
– Какие такие греческие? Я вроде с вами по-русски говорю.
– А «идея», а «демократия»? Лукавишь, лукавишь, раб!
Эпитеты, которые в мой адрес употребил император, меня разозлили.
«Да, пошел, ты! – подумал я. – Сам-то ты кто такой!» К тому же я уже столько наговорил, что мне всё равно придется отступать из дворца с боем. «В крайнем случае, возьму его в заложники или пришибу», – решил я, глядя на субтильную фигурку и тонкую шею монарха. Страха перед «помазанником» я не испытывал.
– Я не раб и не смерд, – строго сказал я, прямо глядя в настороженные, готовые вспыхнуть очи императора.
Павел, встретив «дерзкий» взгляд, попытался подавить меня своей нервной яростью. Я не испугался. Это оказалось для него так непривычно, что он первым отвел глаза. Похоже было, что царь сам слегка струхнул. Он непроизвольно отступил на несколько шажков.
– Тогда кто вы такой? – спросил он, перейдя на «вы» и косясь по сторонам.
Естественно представляться ему я не собирался, а потому вспомнив, что Павел Петрович был масоном и кавалером Мальтийского ордена, нагло соврал:
– Я вольный каменщик!
Так называют себя масоны. Услышав о каменщиках, царь подобрел лицом, и из глаз его исчезла тревога.
– Что же ты раньше не назвался, брат?
– Это тайна, которую не должен был знать никто, даже вы, ваше императорское величество, – я начал блефовать и импровизировать. – Тем более что здесь я нахожусь просто как трубочист. Знаете ли, бабки очень нужны, вот и решил подхалтурить…
Павел не поняв половины слов, в смысл всё-таки врубился:
– Пусть так, я понимаю вашу нужду, но всё-таки это моя империя…
– Всё что я делаю, Государь и брат, служит во благо вашего величества и российского государства. Для нас с вами что главное? Это чтобы крамола с Запада не распространилась на Восток, а для этого нужно иметь точную информацию, то есть разбираться в диспозиции сил.
Эту туфту я выдумал на ходу, вспомнив о запрещении Павлом печатать и читать западную литературу.
– Крамола! Крамола! Разврат! Потеряли мы Россию! – горячо и отрывисто забормотал император. – Всё матушка любезная, все эти Дидро, да Вольтеры. Я знаю, откуда ветер дует! Только Россия может спасти Европу, а с ней и весь мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95