Метка-то не русская, чёрт бы тебя подрал! Зря темнишь. Давай карандаш.
И я, поставив «а» после «с», чётко вывел на протянутом мне Карычевым листке буквами латинской прописи:
carytschev
– Это и читается «Карычев» и никакой там не «С.Чудинов». Ну? Что скажешь?
Карычев поднял обе руки вверх, как бы сдаваясь:
– Ничего не скажу.
– Так какого же чёрта ты накрутил все это?
– Не о том же речь. Речь идёт о воспитании спортсменки и…
– Ну, знаешь, скажу я тебе…
– Знаю, знаю, – перебил меня Карычев. – Ты тоже скажешь вроде Ремизкина, что я не чувствую подлинной героики и тому подобное. Пойдём лучше вниз, я утром обещал Наташе и Степану познакомить тебя с ними. Они там получили поздравительную телеграмму от всех ребят интерната. Только прошу тебя, уж им-то хоть ни слова.
Я пожал плечами.
– Зачем говорить людям то, что они великолепно знают и без меня? Они мне сами обо всём рассказали ещё сегодня днём.
– Сами?.. А я-то…
Карычев схватился за голову и тяжело сел на диван.
Когда мы спускались по лестнице, я увидел на балконе Чудинова и Наташу. Они стояли, вдыхая сладостный высокогорный воздух, любуясь бездонным покоем окружавшей нас звёздной альпийской ночи.
Они молчали. И чувствовалось, что после шумного сегодняшнего дня, принёсшего обоим столько волнений и славы, им очень важно было вот так тихо постоять рядом и помолчать.
Помолчим и мы…
Москва – Кортина д?Ампеццо. 1956.


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68