Женщину застрелили одиночным. И кто она, установить невозможно. Впрочем, как и остальных. Но почему этих двоих с винтовками под деревьями оставили? – посмотрел он на подполковника. – Вроде как хотели, чтоб мы их опознали. Судя по наколкам, один из них судим. Интересно, кто же этот умник и чего он хочет?
– Что?! – закричал кряжистый мужчина средних лет. – Как не вернулись?!
– Да так, – пережевывая жвачку, ответил парень с наколками на пальцах.
– Должны были – и нет. Сорока тоже не прикатила. А она…
– Пошли туда кого-нибудь, – приказал кряжистый. – Пусть не возвращаются, пока про Щебня не узнают!
– А если их того?.. – позевывая, предположил морщинистый худой старик с татуировкой, изображающей трех богатырей, на впалой груди.
– Сначала узнать треба! – рявкнул кряжистый. – Потом за упокой петь!
– А ты чего, в попы, что ли, обратился? – усмехнулся старик. – Может, и отпеть сможешь? А, Дуб?
– Хорош тебе. Корявый, – недовольно взглянул на него Дуб. – Щебень все-таки братан мой. И я…
– Молодежь не та пошла, – зевнул Корявый. – Им бы все пошмалять. Сейчас пацаны по мокрому делу – как в комсомол раньше шли, с плясками. Вот какого черта Щебень в эту хреновину полез? Ему чего, больше всех эти козлы насолили? А мы тоже, как пацаны, начали искать, кто этих козлов замочит. Надо было самим их на ножи обуть – и все дела, и каша манна. А то в златоглавую на кой-то хрен покатили. Раньше чуть что – на сходку и пику в бочину. А сейчас…
– Раньше за тысячу баксов вором в законе стать было нельзя, – резко проговорил Дуб. – Сейчас же полно таких. А мы, кто зоны и крытые прошли, сиди и не рыпайся, а то заплатят пару тысяч зеленых и расшмаляют, как по приговору. Но если Щебень там остался, я с москвичей шкуру спущу.
– Они прямо со страху уже в штаны наложили, – усмехнулся Корявый. – Чуть вякнешь – и в натуре расшмаляют прямо возле хаты. Сам петлю на шею наденешь. У них школы есть, где киллеров готовят, а мне сейчас «дурочку» дай – так я сразу и разобраться не смогу, куда и на что нажимать. Времена пошли: вор в законе с «дурой» ходит. Чуть что – и шмаляет.
– Где же Сорока? – спросил Дуб. – Ведь она в столицу каталась насчет мокрушников добазариваться.
– За Кешкой поедем? – повернулся к сидевшей на заднем сиденье Екатерине водитель.
– Я разговаривала с врачами, – ответила она, – нельзя ему ехать.
Постельный режим. Врач строго-настрого приказал не тревожить его. Так что поехали. – Она зевнула.
Парень тронул машину.
– Зачем остался Комод, – спросила Екатерина, – не знаешь?
– У него свои дела, – неопределенно отозвался он. – К нему с вопросами лучше не лезть. Он ведь у Арсена в доверии.
– «Как меня встретит муженек?» – вздохнула Екатерина. Дотронувшись до оцарапанной щеки, вспомнила окровавленную голову Мадлен, вздохнула и закрыла глаза.
– Говорят, врагов убивать легко, – прошептала она. – Меня, наверное, до самой смерти будет окровавленная Ритка преследовать.
– Опять ты, – недовольно взглянул на вошедшего в дом Комода плешивый мужчина.
– Ты не порыкивай, – спокойно сказал тот. – Тебе за эти визиты бабки клевые платят. Вот что, – перешел он к делу. – Узнай все подробно про бойню под Плехановым. И реакцию местных блатных на то, что там и ихних парней постреляли.
И разумеется, про бабу, которая с водилой была.
– Это-то зачем? – недоуменно спросил плешивый.
– Тебя это волновать не должно, – резко бросил Петр. – Делай что говорят, понял?
– Слышь, – вздохнул плешивый, – может, Арсен…
– Это ты ему и базарь, – перебил его Комод.
– Так чего же вы Ракова не убираете? – неожиданно вспылил плешивый. – Я же говорил! Он копает под меня. И еще московскому сыскарю, он на пенсии, все передает.
– Откуда ты знаешь? – спросил Комод.
– Мне мой брат двоюродный говорил. Они вроде как друзья с Раковым.
– Тормози, – удивился Комод. – Раков под тебя копает, а с твоим двоюродным братом в хороших?
– Они со школы дружат. К тому же Сашка, братан двоюродный, ко мне хреново относится. Я ему просто плачу иногда, вот он мне…
– Ох и сучара твой кузен, – сказал Петр. – И нашим, и вашим, падлюка, – презрительно добавил он, усмехнувшись. Вы, мусора, спите там, где мягче. Многие из вас и в мусор-скую топают потому, что форма, власть и бабки хапнуть можно. – Плешивый смотрел на него. В его глазах было недовольство, но он молчал. – Короче, делай что сказал, – бросил Комод. – За Ракова уши не ломай, – подмигнул он плешивому, – Пятый. Чего тебя так назвали? – с интересом спросил он.
– А тебе что за дело? – огрызнулся плешивый.
– Вообще-то да, – не обиделся Петр и быстро, не прощаясь, вышел.
– Татьяна, – войдя в палату, тихо сказал невысокий человек в зеленом операционном костюме, – мой вам совет: никому о случившемся не говорите ни полслова, Арсену тем более. Ясно?
Испуганно посмотрев на него, она кивнула.
– Вы кто? – тихо спросила она.
– Друг, – коротко отозвался он.
– Чей? – так же тихо спросила Таня.
– Ваш и Арсена.
– Тогда почему я не должна ничего говорить Арсену? Ведь меня пытался убить…
– Татьяна, пока вы находитесь в больнице, поверьте, в ваших интересах молчать. Потом, когда выпишетесь, разумеется, обо всем расскажете Арсену. Здесь кое-что произошло. Больше я сказать не могу. До свидания. – Кивнул, повернулся к двери.
– Вы анестезиолог, – узнала его она.
– Я друг Арсентия, – немного нервно проговорил он и быстро вышел.
– Странный друг, – недоуменно посмотрела ему вслед Розова.

23

– Что случилось? – отступив назад, удивленно спросил Докер.
Стремительно обойдя его, Франко плюхнулся в большое кресло и, выудив из бокового кармана куртки платок, вытер вспотевший лоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173