Уже стариком, вице-адмиралом, вспоминая злосчастное путешествие, Павел Яковлевич не веселый стук топоров вспомнил, а как тяжко, как изнурительно было в душных чащобах, как обрубали матросы сучья, прокладывали лесосеки, волокли бревна берегом и мелководьем, заваливали в шлюпки, везли на корабль…
И все это с половинной командой, потому что другая всегда оставалась на корабле. «Вот такие-то работы, – заключал Павел Яковлевич, – продолжались более двух недель, и они-то расстроили здоровье команды».
6
«Або» совершал медленный мрачный переход к Сингапуру, или, пользуясь излюбленным выражением сочинителей, «бороздил лазурные воды».
«Бороздили» туго: ветры мешали и течения. Лавируй! А лавировка под парусами – это, знаете ли, не лавировка под парами. Офицеры работали вровень с матросами. Доктор Исаев, добрая душа, сбивался с ног. Но все чаще равнодушно всплескивали «лазурные воды» Малаккского пролива, принимая покойников. Иеромонах творил печальную молитву. Утешал: «Потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в Сретенье Господу на воздуху и там всегда с Господом будем».
Сознавал ли свою преступность господин Юнкер? Навряд ли. Имел он в мыслях легкость необыкновенную. Горевать ли о простолюдине, о нижнем чине? Велика матушка Россия, новым рекрутам обреют лбы, не оскудеет государева служба.
Как на Никобарских островах, как в Малаккском проливе, так и в Сингапуре еще ни разу не видели андреевский флаг. Увидел и июньским полднем 1841 года, Увидели и на берегу и на рейде, где толпилась пестрая публика: европейцы и малайцы, китайцы и индусы. А на транспорте впору было б держать не военный флаг, а госпитальный.
Госпиталь устроили на берегу, в Сингапуре. Доктор Исаев перебрался вместе с больными в скудный лазарет. Иеромонах тоже.
Моряки, разоренные господином Юнкером, кое-как после долгих препирательств столковались с торговцами о продовольствии. Больным отдавали лучшее, Хворые поправлялись медленно. «Або» стоял в Сингапуре пять недель.
Потрудитесь прочесть несколько заметок Алексея Иваныча Бутакова. Они из той же «Памятной книжки», что и никобарские записи: «Воспользовавшись первым удобным случаем, я сьехал на берег. Пристань на западном берегу узкого залива соленой воды, который обыкновенно здесь называют Сингапурскою рекою.
На том же берегу находится азиатский, или, правильнее, китайский город, а на противоположном живут в богатых и роскошных домах европейцы, большею частию английские купцы и консулы разных наций. Тут же на довольно возвышенном холме дом, или бунгало, британского губернатора.
Наружность азиатского города далеко не привлекательна. Строения темные и довольно грязные. Верхние этажи заняты конторами, магазинами и жильем, а внизу ряд лавок европейских и индийских торговцев, торгующих почти исключительно английскими товарами.
Единственная красивая площадь в китайском квартале окружена каменными домами, принадлежащими английским, китайским и персидским купцам. В середине ее разведен маленький садик.
Везде мастерские, где с утра до вечера идет работа, везде лавки. По временам раздаются частые удары гонга, возвещающие продажу с публичного торга, и множество народа толпится около места продажи, и жажда прибыли отражается одинаково в узких блестящих глазах китайца, в спокойной физиономии величавого индийца и в медном взоре хладнокровного англичанина.
На самом взморье находится новый, еще не достроенный китайский храм. Я заходил в него. Все идолы, деревянные и каменные, привезены из Кантона. Китайские божества имеют свирепый, карающий вид, что вместе со множеством драконов, нарисованных на стенах и составляющих главное украшение фонарей и карнизов, заставляет думать, что китайцы более боятся злобы и мщения своих богов, нежели благоговеют пред их премудростью.
Стоя на Сингапурском рейде, мы имели случай видеть образцы того, как формируются коралловые острова. На нашем цепном канате и подводной части гребных судов образовалась мало-помалу толстая кора из бесчисленного множества ракушек, а между ними, из звеньев цепи, начинали вырастать маленькие кустики черных кораллов. Дней через пять, как соскабливали эти наросты, они наседали снова. К медной обшивке ракушки не пристают, иначе они бы значительно задерживали ход судов.
Другое замечательное явление здешних вод – множество водяных змей. Однажды, окачивая борт снаружи, матрос нечаянно зачерпнул змею и выбросил ее на палубу; спинка ее была иззелена-черная, а брюшко голубовато-серебристого цвета. Я сохранил этот экземпляр в спирте.
Такая же змея ужалила нашего парусника, когда он купался около взморья, где китайские и малайские ребятишки плещутся с утра до вечера. Купаясь, он вдруг почувствовал, что его что-то кольнуло в ногу; он тотчас вышел на берег и начал рассматривать то место, в котором чувствовалась боль.
Какой-то индиец, проходя мимо, заметил это и, сделав ему знак, привел в свой дом. Там он велел ему лечь, а сам, взяв кокосовую скорлупу, накалил ее докрасна и около четверти часа выжигал укушенное место; потом он натолок серы, смешал ее с золою и затер ранку. Через двадцать минут парусник наш пошел на шлюпку и приехал на транспорт как ни в чем не бывало.
Английские обитатели Сингапура – почти исключительно купцы или служащие в колониальной админиcтрации, а потому они целый день проводят в конторах и возвращаются в недра своих семейств незадолго до заката солнца.
Перед обедом, то есть от 6 до 7.30, можно видеть все сингапурское общество катающимся по эспланаде, которая представляет собою что-то среднее между длинной площадью и широкой улицей.
1 2 3 4 5 6 7 8