– Догоним?!
– Догонять да ждать – богатым не будешь. Вот и художества зверька, – показал Анисим на продырявленный лоскуток льда. – И голова на льду.
– Щучья, – разглядел Гриша. – Она что, щучьи головы не ест?..
– Брезгует, – отозвался Анисим, что-то еще отыскивая.
Гриша сунулся на лед и сразу угодил в мокреть. Под снегом была вода, и ноги тут же обросли мокрым снегом. Гриша попятился, оставляя на снегу синие кляксы.
– Так можно и в промоину угодить, – вырубая палку, предупредил Анисим. Он стал прощупывать палкой берег, и палка у самого льда нырнула, не достав дна.
– Не знаешь броду – не суйся в воду, – показал Анисим на палке отметину. – И соболь был, и колонок вот прошел.
– Где? – подбежал Гриша и сразу увидел по закрайку ручья цепочку следов.
– Интересно, что они у ручья делают?
– Как что? Выдра рыбачит, а они у выдриного стола пасутся… Тут яма, – очертил рукой Анисим ледяное зеркало.
– Откуда щука в ручье взялась?
– Не только щука, но и хариус, ленок, да и таймень стоит… С реки заходят… – Анисим срубил две талины и перебросил сходни через ручей, чуть ниже ямы.
– Ну вот, переправа. – Опираясь на палку, Анисим перешел на другую сторону ручья. Гриша пробежал за отцом.
– Папань, а тайменя тоже выдра ловит?
– Рыбачит.
– Надо же… В яме-то что ей не взять, – позавидовал Гриша. – Так на яме и стоит рыба.
– Осенью она спускается по ручьям, где облюбует, там и зазимует. Крупная рыба в крупных, мелкая в мелких речках. Ты под ноги, Григорий, гляди. Тут, должно быть, горячие ключи.
– Пар был бы.
– Необязательно – кипяток. На ощупь может быть холодная вода, а не замерзает. Да вот, – показал Анисим вдоль ручья, – приглядись: закраек берега метит черновина.
– Вижу, будто тень от снега лежит.
– Вот, вот – вода. Мороз выжмет и выстелит гребенкой ручей.
Анисим только заткнул за опояску топор, как над головой посыпалась ореховая шелуха. Он поднял голову – тут и Гриша увидел на сучке белку с шишкой в передних лапках.
– Не убегает, – удивился Гриша.
– Непуганый зверек. Гнездо, должно быть. – Анисим отшагнул, высматривая что-то из-за напуска ветвей. – Ну так и есть, вот оно висит, – показал он на макушку невысокой елки. В рогульке из веток висело круглое, свитое из мха и похожее на мяч гнездо. – И две дырки видно в гнезде, а вот и вторая белка, рядом на дереве, не собирается убегать… Ну так чего, охотник?!
– Можно поймать, зайдет в гнездо и накрыть…
– С парашюта разве?..
Гриша смотрит и не может оторвать глаз от белки. Анисим протянул за ружьем руку…
В распадке всегда глуше отзывается выстрел. Пока выберется из ветвей эхо, ослабеет и ухнет рядом за ручьем…
Нигде, пожалуй, так быстро не идет время, как на охоте. Только что, кажется, солнышко висело на сосне, просеивало навстречу золотую муку, миг – и оно уже катит по гривастой горе, ныряет в зазубринки леса.
– Не пора ли поворачивать оглобли?
Но Гриша, хоть и навыкручивал ноги, не сдается.
– Забежим, папань, на гору, обсмотрим мир, чо в ем творится, – подражает Гриша отцу.
– Ну разве только так, – соглашается Анисим.
– А здесь, папань, глубже снег, под самое колено.
– Глубже, – отмечает и Анисим. – Если добывать зверя, без лыж делать нечего…
Чем выше поднимались в гору, тем глубже становился снег. Чаще преграждали путь огрызки скал, они торчали из земли старыми изъеденными годами клыками. Сосновый лес редел, зато задавленные снегом кустарники цепко держали ноги. Гриша и шапку снял, и не замечал, как таял на голове снег и струйками стекал по волосам за воротник.
– Да ты рассупонься, опояску сними, а шапку надень. – Анисим тоже опояску снял, распахнулся, в одной руке он нес ружье, в другой – топор.
Наконец, забрались на самую макушку скалистой горы, глянули вниз: под самым обрывом виднелась речка.
– Неужто наша? – вырвался вздох у Анисима.
– А чья еще, – свесил голову с обрыва Гриша, – подковой изогнулась, мы и с нашего берега видели эти скалы.
– Похоже, – согласился Анисим.
– Папань, – оторвался Гриша от камня и схватил Анисима за рукав. – Смотри, – показал он рукой. И Анисим увидел на другой стороне речки оленей, они паслись в тальниковых зарослях. – Обкусывают ветки.
Олень, вскинув голову с ветвистыми рогами, доставал молодые побеги, а когда откусывал, макушка куста вздрагивала.
– Пять, – растопырив пальцы на руке, прошептал Гриша.
– Да какая нас холера услышит? – потянул носом воздух Анисим. – Сколько раз замечал – снежный воздух сильнее пахнет дальним костром.
Гриша тоже понюхал воздух.
– Наносит. Наш костер.
– Дак чо, Григорий, творить будем?
– Скрадывать!..
– Та-ак, – протянул Анисим. – Были бы крылья, бесшумно слетели бы. А огибать скалу – светлого времени не хватит. Так что отставить… И по своему следу возвратиться не успеем.
– Срежем кривун, – предложил Гриша.
– Я тоже так подумал. Давай пошустрее шевелить ногами…
– А завтра прямиком сюда…
– Пасти оленей, – досказал Анисим.
С горы налегке, где пробежкой, а где и юзом, спустились шустро, но когда врезались в заколоденный лес, помучились изрядно. Анисим топором прорубался и Гришу пересаживал через необхватные валежины. Со всех сторон им навстречу ощетинились вершины поваленных гигантских деревьев. Анисим достал по сухарю.
– Ах ты, промашку дали, – догрызая сухарь, посетовал Анисим. – С горы вроде просвет был, думал, к шалашу, а куда угодили?.. Давай-ка, сын, дрова готовить да чай варить. Утро вечера мудренее…
Байкальская тайга тяжела для промысловиков, а не то что для простого смертного. Кто попадал в бурелом, тот знает – ни верхом по дереву, ни низом под деревом не пролезть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58