– Она замахнулась сумочкой. – Сейчас ка-ак дам!
И они вдруг рассмеялись, но больше от ностальгии, чем от радости.
На шестом этаже размещалось руководство, и потому в обстановке присутствовали натуральный камень, мореный дуб и английская мягкая мебель, однако выглядело все это мрачновато. Надежда озирала непривычную обстановку и слегка ежилась. Илья открыл перед нею дверь.
– Ваш кабинет, леди. Прошу...
С видом Золушки Надежда вошла в просторную комнату с длинным столом для заседаний, огляделась. Взгляд остановился на письменном столе, где был включен компьютер, лежали бумаги и очки.
– Кажется, здесь занято...
Илья не заметил тревоги, объяснил деловито:
– Временно сидит начальник реализации. А изначально планировался кабинет пиар-директора. То есть ваше место, леди.
– Мое?
– Твое, Петрова, твое. И ждет, когда у тебя закончатся... всевозможные периоды.
Она потрогала кожаное кресло, но не села.
– Здесь и в выходные работают?
– Для реализации нет выходных. Народ жаждет духовной пищи во все дни недели.
Надя подошла к дубовому книжному шкафу, вынула наугад книгу – на обложке зверская рожа со снайперской винтовкой. Прочитала название: «Заказ на заказчика».
– Это – пища? – насмешливо уточнила она.
– Ты не смотри на обложку! – засмеялся Илья. – Это просто замануха. Под коркой умный, интеллектуальный детектив. С вечным сюжетом борьбы добра и зла.
– Да я читала!
– Ну и как?
– Пособие для убийства.
– Именно в этой книге?
– Они все одинаковые! – Она вдруг что-то вспомнила. – Сердюк, а ты издаешь поэзию?
– Ты же знаешь, не пользуется спросом. В такое время живем... – Он сделал паузу. – Но если захочешь, я буду издавать. Скажи какую – отечественную, зарубежную?
– Не могу найти Жана Фоллена.
– Ого! У тебя новые серьезные увлечения?
– Нет, все старые... Можешь издать? Для меня?
– Без проблем! Подойди сюда и посмотри в окно. Вот, можешь взять бинокль.
Она выглянула в окно – за бульваром салон для новобрачных...
Мстительно стукнула его кулаком по спине, однако сама игра эта ей все-таки нравилась.
Илья рассмеялся.
Надежда заметила дверь за шкафом.
– А это... зачем? – спросила она заинтересованно.
– Дверь на лестницу.
– Черный ход?
– Он не такой уж и черный. – Илья достал ключи и открыл замок. – Через него можно попасть ко мне в кабинет.
– А на улицу выйти?
– Запросто. Есть персональный лифт. И еще можно подняться на чердак.
– Зачем?
– Ты же не будешь круглыми сутками сидеть на работе?
Надя отступила.
– А что там? На чердаке?
– Петрова, ты что? Боишься?!
– Кто, я? Ничего я не боюсь!
Илья распахнул дверь.
– Тогда иди!
Надежда смело переступила порог...
Был летний полдень, за приоткрытым окном светило солнце и шумел дождь, капли били по жестяному сливу.
Андрей будил Надежду, теребил за уши, щекотал нос ее же волосами.
– Подъем!.. Ну, хватит спать! Время – четырнадцать десять. Обед!
За дверью спальни нескончаемо и требовательно лаял фокстерьер.
– Еще чуть-чуть, – сонно бормотала она. – Последние аккорды...
– Надя, мне пора, – сказал он в ее ухо. – Труба зовет.
– Какая труба? – Она открыла глаза.
– Водопроводная.
Она привстала, натягивая одеяло.
– Ты кто? – спросила. – Водопроводчик?
– Нет, скорее ассенизатор. – Андрей стал одеваться. – А почему твой пес лает всю ночь? Может, голодный?
– Не голодный...
– Значит, хочет погулять. Выпустить на улицу?
– Ни в коем случае! Только на поводке и под присмотром.
– А что так строго?
– Склонен к бродяжничеству. Порода такая...
Андрей рассмеялся:
– Звучит как приговор! Склонен к бродяжничеству... А если это естественное стремление к воле? Природный инстинкт? Который мы, люди, подавляем?
– Наверное, он меня ревнует, – серьезно предположила Надежда.
– Строгий у тебя охранник.
– Где ты так научился танцевать?
– В школе... бальных танцев. А ты?
– Я тоже в школе... Мне почему-то обидно.
– Почему? – Он присел и взял ее руку.
– Было так здорово... А закончилось тривиально, в постели.
– У нас ничего не закончилось, – твердо и очень отчетливо проговорил он. – Все только начинается.
– Андрей... Все-таки запусти Графа, а то он опять охрипнет.
Тот открыл дверь – пес ворвался ветром, запрыгнул на кровать, облизал лицо Надежды, завертелся юлой. И принялся лаять на Андрея.
– Ты можешь остаться? Сегодня суббота...
– Не могу.
– Андрей, ты женат?
– Нет. И никогда не был.
– Куда же спешишь?
– На самолет, – нехотя сказал Андрей. – Вылет в пятнадцать сорок.
– Хочешь, я провожу?
Он подал халат.
– Если только до порога.
– Сегодня выходной...
– Мы летим бригадой... И у нас не принято...
– Бригада ассенизаторов?
– Да... Там разные специальности. – Он взял Надю на руки. – Я скоро вернусь. Будет возможность – позвоню.
Фокстерьер с лаем вертелся у ног.
– Он не ревнует, – проговорил Андрей, – он не хочет меня отпускать.
В передней он покружил Надю на руках.
– Раз-два-три, раз-два-три... Ты моя надежда...
Поцеловал, поставил ее на ноги, резко сдернул с вешалки куртку, распахнул дверь и вышел без оглядки.
Лестница была местом, предназначенным для того, чтобы перекурить, пошептаться, поделиться сокровенным и даже, уединившись в короткие мгновения, пока никто не пробегает снизу вверх или наоборот, поцеловаться.
Если есть с кем...
– Ой, у меня до сих пор все косточки болят, – жаловалась Надежда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14